Книга правды

Иэн Макгрегор подводит итог. «Если сейчас и существует какой-то интерес ко мне, то только из-за моей работы, и это наиболее важно для меня. А быть вечным объектом пристального внимания прессы в связи с чем-то другим — это просто несерьезно».

ЧИНГИЗХАН, ХАССАН-ИБН-САББАХ И ЯРИЛО (ЛЮЧИФЕР) ОБЪЕДИНЯЮТСЯ В ОБЩЕЙ БОРЬБЕ

— Я есмъ звезда утренняя, — И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа своего, и наступит время тяжкое, какого не бывало…

И многие из спящих в прахе земли пробудятся — Одни для жизни венной, Другие на вечное посрамление.

(Даниил 12:1–2)

Полагая» что статья «Годы Одного Отсоса*, использованная в качестве послесловия (вернее ставшая «послесловием» в ходе «моссадовских» редакторских игр) к роману «Отсос» Стюарта Хоума станет своего рода путеводителем по авторскому творчеству и жизни, которое он по большей части представляет своими словами, и также считая, что роман «Встань (на самом деле «Кончи», если вы разбираетесь в сексуальной магике Алистера Кроули и значении слова «Соте»; замена названия опять же плод редакторской фантазии людей, опасающихся православного мракобесия) перед Христом и Убей Любовь» не нуждается в дополнительном толковании и для «посвященных» говорит сам за себя, вовсе и не собирался писать к нему комментарий. Но слова нашего талантливого, уже вовсю пропиаренного вдоль и поперек в глянцевых журналах, публициста Алексея Цветкова о том, что «он устал писать о сквотеррах, пробившихся в литературу» (речь шла о моей просьбе напи&ть предисловие к роману друга Стюарта и литературного редактора журнала «Idler», Тони Уайта, «Трави Трассу!», вышедшего в Англии одновременно с книгой, которую вы сейчас держите в своих руках), заставили меня сразу же вспомнить слова Лимонова в «Книге Воды» о ляжках Цветкова, навести на грустные размышления, припомнить также, что в силу незнакомства с оригиналом из-за незнания языка, а также фанатичного Берлиозовского атеизма Алексея и полного отрицания оккультного подтекста романа, могут возникнуть некоторые сложности с его освещением в прессе. Я был вынужден, скажем прямо принужден самим Стюартом, и отчасти личным Айвассом (говоря об Айвассе, возьмем, к примеру, Березовского — вот уж кто действительно Айвасс в плане наших российских реалий, хотя я бесконечно далек от мысли сравнивать Проханова с Джоном Ди, а Березовского с Бартлетом Грином — уж больно несопоставимые величины в магическом контексте поисков «Гренланда» Ди или «Западных Земель» Берроуза), взяться за перо. Одним своим неосторожным высказыванием Алексей смел в одну кучу сразу несколько литературных направлений (см. начало «Годы Одного Отсоса»), идейно определявших развитие панка, новой волны, рейв-экстази-бума восьмидесятых, альтернативу, ин-ди, и настоящий «магический» молодежный взрыв в период с 1994 по 1997-й, вплоть до выборов лейбористов, когда мы, выражаясь словами Хантера Томпсона, «мчались на гребне прекрасной и высокой волны», и когда волна эта ударила о берег и, натолкнувшись на «тупое большинство» «непосвященных профанов», которых часто поминает Стюарт в этом романе, отхлынула назад, и спустя всего каких-то пару лет вернулась в обличье многочисленных радикальных организаций по всему миру. Лондон, блистательно описываемый Стюартом в этом контексте, был тогда «очень особенным временем и местом». «Возможно, это что-то значило». Возможно, нет. Слишком много воды утекло, и магическая кастрация «народного предателя» Тони Блейра с Бубликом Шотландского Обряда (Бушем-младшим), восстановление на троне Англии новой династии (хорошо забытой старой), а также независимость Шотландии нас сейчас со Стюартом занимает больше, чем тогдашний крах Мейджора на выборах (Тори были в буквальном смысле слова сметены тогда на тех выборах с лица земли народной стихией)… «ио никакие объяснения, никакая мешанина слов и музыки…. или память не сможет повлиять на то чувство, что ты был там и остался жив в этом закоулке времени и мира. Что бы это ни значило> («Страх и Отвращение в Лас-Вегасе*).