Книга предсказанных судеб

В пятницу в «Maison de chasse» ожидались гости – Аньес по многолетней традиции устраивала журфиксы для соседей.

Накануне, застав невестку сидящей в саду в печальном одиночестве, графиня подступилась к ней с разговором:

– Поверь, Oluchka, – участливо произнесла она, – общество, каким бы оно ни было, в определенном смысле лечит, а светский разговор отвлекает от мрачных мыслей. На людях неопытный наездник всегда лучше держится в седле. Не думай о том, что будет, думай про сейчас. Ты молода, красива, здорова, и у тебя чудесный сын. А это не так уж мало.

Ольга молча кивнула.

– Я сама не в большом восторге от завтрашней компании, но ничего не поделаешь, все мои друзья уже умерли, зато если рассудить, то и врагов больше не осталось, – с улыбкой заключила Аньес.

Рано утром в пятницу на велосипеде, груженном всякой всячиной, к дому подкатила Яник, полная, миловидная женщина средних лет, кухарка, приходившая в «Maison de chasse» три раза в неделю – журфиксы тоже ложились на ее плечи. Почти с порога она напустилась на Шарля за то, что тот купил не то, что было в списке (хотя на самом деле за продуктами ездила Ольга). Не переставая ворчать, она приступила к разделке рыбы, потом принялась за мясо. Ольге, робко предложившей свою помощь, досталась чистка овощей. Шарль тем временем косил газон перед домом. И сама хозяйка не бездельничала, составляла букеты для гостиной и столовой.

Гости собрались к семи – в отличие от столицы в провинции ужин подают рано. Первыми пришли доктор Базен с супругой и кюре местной церкви. Ольга не могла отделаться от ощущения, что она попала в какой-то французский роман то ли Сименона, то ли Мориака… Следом за кюре, отдуваясь от быстрой ходьбы, явилась мадам Гренадье, жена нотариуса. Сам же он вопреки своей обычной пунктуальности опаздывал. Бодрый, круглый, краснощекий старикан вкатился в дверь с извинениями, когда все уже собирались садиться за стол.

Аньес представила гостям невестку и с видимым удовольствием внука, который сидел у нее на коленях. Денни был в центре внимания, ничуть не робел и всем улыбался, демонстрируя собравшимся свои четыре зуба. Ему тоже все улыбались:

– Замечательный мальчик, как он похож на мадам…

– Долгожданный наследник…

– Поздние дети и поздние внуки навевают мысли о бессмертии.

Гости не обошли вниманием и Ольгу, хвалили ее французский, расспрашивали о России. Комично, но для них Москва по-прежнему оставалась городом, в котором все жители играют на балалайках, продают матрешек, пьют водку из самоваров и прогуливают по улицам медведей. Ах да, еще методично друг друга отстреливают…

Светский разговор перетекал с одной темы на другую, неизменно возвращаясь к Денису. Однако, как заметила Ольга, никто из гостей ни разу не упомянул Филиппа. Видимо, в «Maison de chasse» вопросы о нерадивом сыне были табуированы.

После аперитива с лососевыми канапе (игнорируя шампанское из Шампани, за столом подавали только местный Cr’emant) собравшимся традиционно предложили улитки.

Сервировка стола, само собой, оказалась на высоте. Шарль разлил по бокалам белое вино (Grand Charrons). А когда Яник подала говядину, гостям предложили красное. Все с удовольствием пили, ели (особенным аппетитом среди гостей отличалась мадам Базен, которая, казалось, ела про запас), болтали, не забывая при этом похвалить и хозяйку, и ее кухарку.

После десерта, воздав должное сладкому дижонскому, мэтр Гренадье, многозначительно посмотрев на Аньес, поднял вверх пухлый указательный палец и напомнил ей о каком-то деле.

– Прошу нас простить, мы вас покинем на короткое время. Вы же знаете, Поль обожает секреты, – сказала графиня и неохотно последовала за нотариусом.

Они удалились в библиотеку.

Тем временем мадам Базен, не устояв перед третьей порцией персикового мусса, делилась с мадам Гренадье своими планами на отпуск, Сорделе куда-то вышел (у него была особенность внезапно исчезать), а кюре, подсев к Ольге, заговорил о роли церкви в современном мире.

Ольга слушала его вполуха – Денис, сидевший рядом, начал капризничать, и его пора было кормить и укладывать спать. Поискав глазами его бутылочку, она, извинившись, встала.

«А… я же забыла ее, когда кормила малыша, в библиотеке». И она направилась туда.

Подойдя к дверям бывшей оружейной, спрятанным за тяжелыми бархатными портьерами, Ольга услышала голос нотариуса. По-видимому, дверь была неплотно закрыта. Разгоряченный от вина мэтр говорил довольно громко:

– Но, мадам, деньги без хозяина – это самое плохое, что только можно себе представить! Теперь-то вы бы могли принять решение… проявить решимость в волеизъявлении.

«Неловко их беспокоить», – мелькнуло в голове у Ольги, но тут из бархатных складок на нее воззрились ненавидящие глаза Сорделе.

– Довольно шпионить! Вы услышали все, что хотели! Все вы такие! – прошипел он сквозь зубы.

Не сказав ни слова, Ольга быстро развернулась и ушла. «Вот мерзкий тип! Сам под дверью стоит, а меня обвиняет… Но не вступать же мне с ним в перепалку! Нет, надо что-то решать, этот мадридский двор не для меня».