Книга предсказанных судеб

И ты, дражайшая Элинор, не улыбайся, а хорошенько запомни на будущее, что женщине благородного происхождения не пристало ходить в подобные места, если она дорожит не только своей добродетелью, но и здоровьем. Забавного тут мало. Да будет вам известно, что язва, коросты, чесоточная парша, перелой[32], гнойные вереды[33] и другие еще более тяжкие хворобы происходят от блуда в купальнях, где теплая вода служит для них прекрасным проводником. Так объяснял мне брат Микеле, весьма искушенный в медицине. Но вернусь к событиям той ночи.

«Понеже следом за пиром идет похмелье… – произнесла тогда мудрая Татуш, – но сдается мне, что в объятьях блудницы никто так голосить не станет».

Тем временем с главной лестницы до нас донеслись торопливые шаги. Приоткрыв дверь, мы увидели кузена Анри и нескольких слуг, сбегавших вниз. За ними также поспешал брат Микеле! Вот уж кого не ожидала я увидеть – известный своим добродетельным поведением, он прежде не проявлял интереса к купальням графа. Но подозрения мои тотчас развеяла няня:

«Видно, у них там кто-то захворал, коли так кричал, вот и послали за братом Микеле».

Татуш была права. По смерти старого нашего лекаря, почившего еще в начале осени, и в ожидании приезда нового эту обязанность в замке покамест справлял фра Микеле. Я уже упоминала об его способностях врачевателя. В монастыре в Умбрии, до того как перебраться к нам, он состоял учеником при монахе-травнике. И кое-какие настои, микстуры, отвары, втиранья привез с собой. По скромности не называя себя лекарем, он как-то раз весьма искусно вскрыл гнойник на ноге у графа, а кузену Анри ловко и без боли вырвал воспаленный зуб.

Меж тем крики из купальни то затихали, то возобновлялись.

А мы с няней, коль скоро помощи от нас не ждали, сочли благоразумным не выходить из покоев и подождать до утра. А уж утром расспросить обо всем толком. Но оказалось, что исполнить задуманное непросто.

Супруг мой, зашедший в мои покои, пребывал в самом дурном расположении духа и не пожелал отвечать: «Избавьте меня, мадам, от вашего любопытства. У меня и без того достаточно хлопот!»

На кухне, куда по надобности наведывалась Татуш, среди слуг, как головы гидры, множились слухи, но никто ничего в точности не знал.

И лишь фра Микеле, которого я встретила чуть позже в часовне, рассказал мне о ночном происшествии во всех подробностях.

– Не секрет, миледи, что люди умирают в мученьях, – отвечая на мой вопрос, сказал он, – и на своем веку я перевидал много такого, о чем без дрожи не могу вспомнить. Но то, что произошло минувшей ночью, заставило ужаснуться даже меня. Умер виночерпий его милости. И конец его был поистине страшен. Когда я пришел в купальни, он был еще жив, но бился в судорогах. Спасти несчастного я бы не смог при всем моем желании. От боли он катался по полу и кричал, но крик его более походил на звериное рычание – в непрерывных судорогах тело его извивалось, а изо рта шла кровавая пена. От нее по комнате распространилось жуткое зловоние. Чтобы хоть как-то утишить его страдания, я велел поместить несчастного в одну из купелей. Иногда холодная вода оказывает спасительное действие. В самом деле, на короткое время боль его немного утихла. Мне, однако, не стоит входить более в подробности, ибо они не для женских ушей. Так или иначе, конец виночерпия был предрешен, никакое противоядие не спасло бы несчастного, а лишь продлило бы его мучения.

– Вы сказали «противоядие»? Стало быть, вы полагаете, что виночерпию подсыпали яд? – спросила я.

– О да, без сомнения. Такая внезапная мучительная смерть может быть вызвана только ядом.

– Ах, Боже милостивый! Но ведь перед трапезой мажордом, как обычно, проверил посуду и снял пробу со всех блюд на столе, включая соль. Вы, должно быть, знаете, что он использует весьма надежное средство – рог единорога. Малейшая отрава, и он тотчас меняет свой цвет. А если так, то куда, по-вашему, ее подсыпали? И когда?

– Полагаю, что яд подсыпали в напиток, который подносили в купальнях, – сказал фра Микеле, переходя на шепот, так как поблизости скрипнула дверь. – А вот какой именно яд использовали – я не знаю. Мне известны лишь немногие из них: цикута, кантаридин, сублимат, мышьяковидная кислота. Но действие их отлично от того, что я видел нынче ночью, они убивают иначе. Надеюсь, мне удастся еще раз осмотреть тело несчастного, которое слуги снесли покамест в старый ледник. Тогда, быть может, я смогу ответить вам точнее.

– Я пойду туда с вами, – недолго думая, заявила я.

– Но это неподходящее место для вашей светлости… – попытался протестовать монах, однако, видя мою решимость, с неохотой согласился. – И еще кое-что… если позволите, мадам. От одного из баронов, неотлучно находившегося в купальнях, мне стало известно, что колики у виночерпия случились сразу после того, как он испил из кувшина графа.

– Боже милостивый! – встревожилась я. – Вы говорите о кувшине с пассетом?[34] Не так ли?

– Именно. Но умоляю вас, тише! Осторожность нам сейчас не помешает.