Книга Природной Веры

Осознание богини России дает понимание источника силы плаката "Родина-Мать зовет". Да, этот плакат написан не русским человеком, но всем нам известно, что со стороны тебя видят лучше, чем сам ты себя видишь.

Отмеченные Некрасовым противоположные состояния богини России то бессильной и убогой, то обильной и всесильной периодически повторяются в истории. Соответственно в народном сознании Россия представляется либо как плакальщица по убиенным детям своим, либо как мать, дающая оружие и осмысленность войны. Именно Россия дает ответ на вопрос — чем оправдан смертельный риск сражения? Перун, Ярило и Руевит, являясь богами войны, без России могут помогать и грабителям, а умирать в бою достойно лишь за Родину. Бог Святовит веками охранял не сокровища, а славянские земли. Надо понимать, что ныне охраняет он и Россию. Потому клич: "За землю Русскую!" оказывается не просто кличем первого воина, но кличем бога.

7. Когда образ богини России сформировался в народном сознании? Одно из ранних упоминаний матери Руси обнаруживается в тексте повести о Меркурии Смоленском. Как и большинство произведений тринадцатого века, эта повесть дошла до нас в искаженном и фрагментарном виде. Существует несколько ее вариантов, и мы обращаемся к самой древней ее редакции.

Из первой ее части мы узнаем, что Меркурий был послан некоей богатыркой защищать Русь от батыевова нашествия, но смог защитить только Смоленск. Меркурию отрубили голову. Он возвращается в Смоленск вложенной в него силой, где находит пославшую его. Отсеченная голова говорит с богатыркой, после чего Меркурий умирает. Далее идет монолог матери Руси. Может быть, она и есть богатырка, ибо кто еще мог посылать Меркурия? Перед монологом дается традиционное в язычестве описание Природы, через которую древний человек лучше, чем мы сегодня понимал свои радости и печали. Даем перевод этого монолога с древнерусского:

"…Горы и холмы плачущим пленным эхом отзывались, шум вод голоса их заглушал. Боры и дубравы вместо рыдания и плача ветвями повевают, вместо слез листву с себя спускают. Но и общая наша Мать восплакалась, горлом вздрагивая, устами глаголяще: "Сыновья Русичи! Почто ходите перед Господом Богом сотворившим вас в похотях сердец ваших? Хотите, послушайте меня, жизнь свою спасете, или не послушаете меня, оружие вас поест, уста Божие глаголют сие. Чада мои, прогневившие Господа своего и моего творца и Бога, вижу вас от тела моего отторгаемыми в поганые руки, иго на плечах ваших. Я оставлю вас, чад моих любимых, и быть мне бедной вдове бессчастной? О чем первом плачу, о муже ли моем или о любимых чадах? Вдовство мое есть опустение моих градов, лишение же чад — лишение учителей и священников и властителей прочего народа.

Возопию к общему творцу Господину Богу умильным гласом. Боже, создатель всех, сотворивший все своим пречистым хотением, увидь нынешнее беззаконие людей сих, утоли праведный гнев свой, возврати пленных, дай мне вторично следовать повелениям твоим, Господи, ибо ты есть един Бог безгрешный, милующий грешных и прощающий кающихся."

Этот монолог принадлежит нашей общей Матери, она в растерянности, не может понять причины случившегося бедствия, и обращается с молитвой к единственному стоящему над нею безгрешному судье — сотворителю всего своим пречистым хотением, просто Богу.

Едва ли надо гадать, что под Богом мыслится первотворец Род. Это понятно из того, что никаких христианских имен богиня не упоминает!

Род — установитель нравственных правил и повелений, следовать которым желает наша общая Мать, богиня России.

И Род сказал Матери — России, что оружие поест ее детей, если они не будут ее слушать. Эта фраза монолога не относится к конкретному событию, и поэтому ее надо принимать как требование на все времена, принять как положение, исторически подтверждающееся. Дети, не согласные с Россией, появляются вновь и вновь, и Род после ряда испытаний выносит им приговор.

8. Другое упоминание о плакальщице, которая легко отождествляется с матерью Белой Руси, а значит и восходит к образу языческой Руси в целом, обнаружилось в книге Яна Барщевского "Беларусь в фантастических рассказах". Барщевский жил в северо-восточной части нынешней Витебской области, не далеко от Невеля. Книгу свою он написал в середине девятнадцатого века на основе легенд белорусского народа.

Упоминание плакальщицы в тексте рассказов эпизодическое. Никаких специальных глав ей не посвящено, хотя роль ее оказывается центральной. Ее дела существенно выходят за функции богини печали Жели. Рассказы о ней ведутся от имени разных персонажей, и возникает ощущение, что ее знают все, хотя говорят о ней мало. Используя этот прием, автор смело, с большим доверием к читателю полагал, что должный уразуметь — уразумеет. В условиях господства католицизма и униатства иначе писать было невозможно. Само слово Беларусь было под запретом!