Книга Призраков

После этого он ушел.

Заснуть мне так и не удалось, и, как кажется, если сэр Фрэнсис и его жена спали в эту ночь, то совсем немного.

Я сел поближе к огню, немного спустя взял книгу и попытался читать – бесполезно.

Я сидел, погруженный в мысли, задавая себе вопросы и пытаясь найти на них ответы, пока не услышал, как поднялись слуги. Тогда я вернулся к себе в комнату, зажег свечу и лег в постель. Я уже почти заснул, когда вошел слуга, принесший мне утренний чай. Было уже восемь часов.

За завтраком полковник Гемпшир и его жена поинтересовались, что случилось ночью; они были сильно обеспокоены шумом и криками, на что Линтон ответил, будто я чувствовал себя не совсем хорошо, со мной случились судороги, и он поспешил наверх, чтобы за мной поухаживать. По его внешнему виду я понял – он хочет, чтобы я скрыл истинную причину; поэтому всего лишь кивнул, подтверждая сказанное им.

Во второй половине дня, когда все разошлись и мы с сэром Фрэнсисом остались одни, он провел меня в свой кабинет и сказал:

– Галифакс, дружище, я очень сожалею о том, что случилось с тобой прошлой ночью. То, что говорил мой брат о шагах, которые якобы слышат в этом доме – сущая правда, но меня они никогда не заботили, во всяком случае, не более, чем шорохи мышей. Однако, после того, что с тобой случилось, я считаю себя обязанным все тебе рассказать. В конце галереи, в комнате, действительно никого нет, – не было, – за исключением скелета, обнаруженного в меловой яме, когда ты был здесь в первый раз. Признаюсь, я совершенно забыл о нем. Мой археологический пыл иссяк, я не обращался к антропологам, не показывал череп и кости специалистам, я сложил их в мешок и убрал в чулан. Конечно, я поступил дурно, если уж я не отдал их специалистам, то мне следовало бы похоронить их, но, повторяю, я совершенно забыл о них. И то, что с тобой произошло, о чем ты мне рассказал, заставляет меня предположить, что у меня имеется версия и этого ночного визита, и шагов в галерее, которая прежде никогда не приходила мне в голову.

Помолчав, он продолжал:

– То, что я тебе расскажу, не должно стать известным ни единой душе, кроме тебя, во всяком случае, пока я жив. Прошу тебя даже не упоминать об этом. Ты знаешь, что после смерти нашего отца, – а он умер совсем молодым, – я, мой брат и моя сестра воспитывались здесь нашим дедом, сэром Ричардом. Это был пожилой, властный, вспыльчивый человек. Я расскажу тебе то, что долгое время было для меня загадкой, а потом – как я разгадал ее. Мой дед имел привычку в ночное время отправляться в лес вместе с молодым лесничим, которого отличал от прочих слуг, на поиски браконьеров, которых он считал едва ли не личными своими врагами.

Однажды ночью, как я предполагаю, мой дед и лесничий отправились на поиски, и возвращаясь, на склоне холма, неподалеку от того самого мелового карьера, который ты видел, повстречали человека, не здешнего, но хорошо известного в этих местах как лудильщик, обладавшего скверным характером и бывшим, на самом деле, отъявленным браконьером. Имей в виду, я не уверен в этом полностью, это всего лишь мое предположение. В ту ночь, должно быть, мой дед и лесничий застали этого человека за установкой капканов; возник конфликт, в ходе которого, – это заставляют меня предположить обстоятельства, – человек этот оказал сопротивление и был убит, моим дедом или лесничим. Они, я думаю, сделали все возможное, чтобы спасти ему жизнь, но он, тем не менее, скончался.

Они оба были чрезвычайно встревожены, – в особенности мой дед. Он принимал участие в подавлении забастовки на одной из фабрик, и будучи мировым судьей, отдал приказ стрелять, в результате чего несколько человек погибло. Дело получило широкую огласку, одна из политических партий осудила его, как жестокого убийцу. Его имя смешивали с грязью; тем не менее, я уверен, что он действовал быстро и решительно, и пресек бунт, грозивший обернуться страшным кровопролитием. Как бы то ни было, он совершенно потерял голову, и они с лесничим тайно похоронили убитого ремесленника неподалеку от того места, где тот был убит, в меловом карьере. Тот скелет, который нашли при нас, скорее всего, принадлежал ему.

– О Господи! – воскликнул я, и у меня перед глазами возникла фигура в меховой шапке, на фоне окна.

Сэр Фрэнсис продолжал.