Книга Розы

Роза их знала и предпочла бы никогда больше с ними не встречаться. Ей просто панически хотелось немедленно увидеть Ханну. Коснуться тонкой, как у гусенка, детской шеи, нежного, почти невидимого пушка на щеке. Раствориться в детской невинности, взять доверчивую ручку и снова почувствовать себя нормальным человеком. А еще почитать племяннице их тайные рассказы и укрыться от внешнего мира в детском королевстве.

Ханна вприпрыжку бежала с ней рядом, ведя рукой по стене и тыкая пальцами в дырки и выбоины.

— Почему она вся в дырках?

Стена пестрела шрамами, оставшимися от пуль и шрапнели.

— Просто старая.

— Старое — плохо, — задумчиво откликнулась Ханна.

Одна из фраз, заучиваемых детьми в школе. «Старое — плохо».

Ближе к концу улицы стена была разбита сильнее, в одном месте штукатурка полностью отвалилась, изрешеченная яростным шквалом сосредоточенного огня. Стену никто не собирался ремонтировать — какой смысл? — и оголенный растрескавшийся красный кирпич зиял, как незатянувшаяся старая рана. Роза глядела на россыпь выбоин как на иероглифы древнеегипетской гробницы, гадая, о какой трагедии они повествуют. Впереди у самой стены пламенело желтое пятно: дорожка тюльпанов на тротуаре — и сердце сжалось в груди.

Ow.

Но спешащие по своим делам горожане уже успели пройтись по цветам, втаптывая их в уличную грязь, и не пройдет и часа, как эта яркая красота исчезнет.

Джуди Ледбеттер и Летти Ходжес, как и все подруги Селии — утомительно разговорчивые гели, — мало чем интересовались, кроме своих мужей и детей. Внешне обе сильно уступали Селии, чем, возможно, ей и нравились. Джуди преждевременно оплыла, щеки и подбородок неумолимо стекали на ее черепашью шею, Летти же двигалась в противоположном направлении, становясь все острее и тоньше, как старый кухонный нож. Раньше, при старом режиме, они стали бы ревностными поборницами Женского института и ежемесячно посещали бы собрания в пронизанной сквозняками церкви, обсуждая вечные вопросы: заготовки на зиму и воспитание детей. Самым ярким событием года служил бы ежегодный прием на летней выставке Королевской академии с благотворительным базаром, а границы цивилизованного мира ограничивались бы теннисным клубом, благотворительными распродажами, школой и конторой мужа.

Теперь, когда Женский институт запретили как преступную организацию и заменили принудительным вступлением в Лигу женщин и Службой по делам материнства, единственным способом без помех обменяться последними слухами стало хождение друг к другу в гости.

При появлении Розы женщины пронзили ее любопытными взглядами.

— Давно тебя не видели, Роза, ты вся в работе, — заметила Летти, обладательница маленьких черных глазок и напоминающего вороний клюв носа.

— Напряженное время. Ненормированный рабочий день.

— Ты придешь на нашу соседскую вечеринку?

— Я вся в нетерпении.

— У тебя усталый вид, — подала голос Джуди, укоризненно хмурясь. — Что нового?

С чего начать? Что накануне вечером она отказалась от предложения руки и сердца? Или что после этого всю ночь просидела скорчившись в тесной подвальной камере УБС, а утром трепетала перед Эрнстом Кальтенбруннером с его хлыстом? Или что сейчас, изнемогая от усталости и страха, пытается понять, в чем, собственно, смысл ее существования?

— Видела недавно короля и королеву. В Вестминстерском аббатстве.

Эти слова мгновенно наэлектризовали атмосферу. Все трое напряглись в нетерпении, точь-в-точь как дети, которым пообещали конфету.

— И какая же она? Величественная?

Всех всегда интересовала Уоллис. Про короля никто не спрашивал. Бедняга вызывал не больше эмоций, чем его камердинер.

— Еще бы. — Чашка Джуди застыла на полдороге к губам. — А ты далеко от нее стояла?

— Рукой подать.

— Представляю… Она, наверное, чертовски красива.

— Очень элегантна, ничего не скажешь.

— А я только что всем показывала вот это, — встряла Летти, и, покопавшись в сумочке, извлекла памятную тарелку в честь короля и королевы: напоминающий восковую фигуру мужчина и худосочная гейша на низкокачественном фарфоре. — Настоящее искусство. Не для стола.

— Они оба такие красивые, — засюсюкала Селия. — Как жаль, что у них нет своих малышей.

После этого замечания в разговоре наступила минутная пауза. Тот факт, что Эдуард и Уоллис станут последними Виндзорами, обычно не обсуждался. Официального запрета не существовало, однако это не означало, что кто-нибудь осмелится открыто строить предположения о том, что произойдет, когда их не станет. Возможно, их место займет древняя ветвь германской королевской семьи, как Ганноверская династия в XVIII веке? Или, что выглядело более вероятным, британской монархии позволят тихо зачахнуть и умереть?

— Знаешь ли, — объявила Летти, ловко меняя тему разговора, — если бы мне пришлось работать — слава богу, мне этого не нужно! — я бы согласилась работать на твоем месте, Роза. Как бы я мечтала познакомиться с королевой!

— На самом деле я… — начала было Роза.

— На самом деле лучше этого может быть только одно…

Роза догадалась, что за этим последует, глядя на девичий румянец, заливший щеки Летти, заговорившей с придыханием: