Книга шахской славы. Часть 1

Стихи

Да будет так, чтобы султан Рума был готов служить ему,

Да будет так, чтобы у дверей его величества хакан Чина целовал землю,
Да будет так, чтобы от солнца его меча засверкали
Восток и запад, да что там говорить, весь земной простор,
Да будет так, чтобы печать его стала [как бы] перстнем из золота солнца,
Управлять миром было бы ему так же легко, как [лепить что-либо] из воска.

Хакан, могущественный, как небо, подобно солнцу, возвысился до апогея власти и господства (т. е. вступил на престол). Перстень прочной власти, который, [переходя] из рук в руки, потерял свою силу, [наконец] попал в руки могущества и [украсил] палец величия; просторы земли и время украсились ковром безопасности и спокойствия, сады рабов [божьих] и города очистились от сора смуты и притеснения мятежников. Благодаря правосудию и мудрым распоряжениям его величества [в стране] воцарилось полное спокойствие; порицаемые обычаи, такие, как притеснение и мятеж, исчезли, [удалившись] в страну небытия, изменчивая судьба больше никому на наносила ран жалом притеснения.

Месневи

Никто не терпел обиды от судьбы,

Будь то благородный, будь то человек из низов.

В уголках очей красавиц уснула смута, волнение нашло себе место лишь в завитках кудрей красавиц. Никто не имел возможности обнажить меч тирании. Никто не смел прибегнуть к луку насилия, только [лук] бровей красавиц [вызывал смуту]. [Никто не решался посылать] стрелы бедствия, только ресницы луноликих красавиц [причиняли бедствие].

Месневи

В его время благодаря господству правосудия [дело] дошло до того,

Что никто не стонал, кроме тростника,
Смятение вызывали лишь нахмуренные брови красавиц,
Волнение находило место лишь в завитках локонов возлюбленной,
Благодаря умеренному весеннему воздуху его справедливости
Не стало больных, кроме [страдающих от] очей красавиц.
В дни его правосудия никто не чинил народу
Притеснений, кроме кокетливых взглядов периподобных [красавиц].

Обитатели мира обрели спокойствие, [испытывали] счастье от правосудия и доброты [хана]. Жители мира спали на ложе спокойствия и безопасности в своих жилищах и родных местах. В это время над несчастным бедняком (т. е. автором), которому было 36 лет[165], начал порхать орел мыслей об этой книге, птица мускусного пера распростерла крылья для полета над просторами степей воображения. Новая мысль, [рожденная] воображением, /5а/ показалась очень красивой в зеркале повествования. Прелестная красавица слова полностью подняла завесу стыдливости с лица, [подобного] луне, чтобы составить сочинение о благословенном рождении и [изложить] историю некоторых деяний его величества, [рассказать] о последовавших одна за другой победах, которые были одержаны [им] в раннюю пору жизни, написать предисловие, лишенное бедствий [словесных] излишеств и риторики, [лишенное] несчастья хвастовства и предвзятости. Чтобы осуществить это, он задумал употребить всякого рода слова, полно, но в кратком изложении описать положение дел в странах Мавераннахра и в других [странах], которые находятся под властью его величества [Абдулла-хана], так, чтобы было сказано, как следует и как подобает, [чтобы] бутон, который целую вечность скрывался за завесой небрежения, подобно махровому цветку, раскрылся тысячью оттенков красоты. Писатели различных стран, [разных] эпох уже сверлили алмазом повествования перлы красивых выражений, рассыпая перлы прозы, [нанизывая] на нить жемчужины стихов. Быть может, и эта малоценная монета попадет в поле зрения их чудодейственного взора и эти незначительные дирхемы удостоятся признания.

Двустишие

Какую легенду расскажу я, одержимый, поддающийся страстям,

Кто друг охваченных волнением соловьев?

Месневи

Уже рассказали подобные [истории] более талантливые, чем я,

Царственными руками сверлили этот жемчуг [слов].