Книга шахской славы. Часть 1

Словом, от Алан-Гоа появились на свет трое сыновей. Третий ее сын — Бузанджир-каан, с которым связывается родословное древо Чингиз-хана. В свое время этот Бузанджир был предводителем и государем многих монгольских племен и сильно отличался от других, [в том числе] тюрков, храбростью и смелостью. У него появились на свет двое сыновей. Старшего звали Бука. У Бука был сын по имени Тумэнэн-хан, к которому восходит ветвь Чингиз-хана. Тумэнэн — предок Чингиз-хана в седьмом колене. Хотя у него было девять сыновей, однако восемь [из них] были убиты, и имена их неизвестны, один-единственный, который остался в живых, по имени Кайду-хан, являлся предком [Чингиз-хана] в шестом колене. У него было трое сыновей, имя первого было Байсанкур. Он — предок Чингиз-хана в пятом колене. У него был сын Тумбинэ-хан. Он — предок Чингиз-хана в четвертом колене. У него из-под покрова небытия на ниве существования появился сын по имени Кабул-хан, и он — предок Чингиз-хана в третьем колене. Существует много рассказов и преданий о Кабул-хане, у разных племен он пользуется исключительным почетом и великой славой. У него был славный сын по имени Бартан бахадур. Он — дед Чингиз-хана. У него /24а/ было много сыновей и бесчисленные потомки. Третий сын его, Есугей бахадур, во время битвы был уникумом времени, избранником эпохи. [Племя] кият-бурджигин происходит из его потомства. Значение «бурджигин» — «синеглазый». Как это ни странно, потомки, которые произошли от Есугей бахадура и его рода, в большинстве были синеглазые. Даже в восьмом поколении [Алан-Гоа], к которому относится Есугей бахадур, подтверждается правильность [слов], сказанных ею родственникам в связи со своей беременностью: «По ночам перед моими глазами появляется свет в образе рыжего синеокого человека и исчезает». Потомки ее в большинстве своем были синеглазыми.

Начало повествования о Есугей бахадуре

В извечной воле всевышнего [бога], да будет великим достоинство его, вывести из страны небытия на просторы событий [лицо, которое будет] пользоваться великой славой счастливца, надеть на него халат предприимчивости, [сделать] его всадником ристалища покорения стран, государем стран миродержавия и посадить его на ковер счастья, на престол господства и власти. Тогда длань господнего могущества, согласно извечной мудрости, постепенно воспитывает его особу в шкатулке утробы отцов и матерей до тех пор, пока тот не достигнет совершенства и [пока] в нем не обнаружатся признаки могущества, [пока] из-за горизонта творения не забрезжит сияние зари счастья [его].

Цель сооружения этого здания (т. е. составления предисловия) заключается в изложении обстоятельств жизни Есугей бахадура, чья благословенная, блаженная особа была раковиной [в море] миродержавия. Восхождение звезды его счастья было предпосылкой прибытия кортежа царства Чингиз-хана. Словом, Есугей бахадур — отец Чингиз-хана. Он был государем многих монгольских племен. Все двоюродные братья его стали покорны, послушны ему. Они единодушно посадили его на царство. Они продели головы покорности в кольцо повиновения ему и всегда изъявляли преданность. У него было много жен из различных племен. Старшая среди них была Оэлун-фуджин, [ее] называли также Оэлун-энкэ. По-китайски «фуджин» значит «жена». Она — мать детей [Есугей бахадура]. От этой женщины появились на свет его четыре сына и пять дочерей. Первый [ее] сын, старший и лучший, был Тэмуджин, который в возрасте пятидесяти одного года убил государя найманов и разбил их улус. Его прозвали Чингиз-ханом. Обстоятельства его жизни будут кратко изложены [ниже]. /24б/

Рассказ о Чингиз-хане

Историки рассказывают следующее. В начале Кака йил, что является годом Свиньи и соответствует одному из месяцев 547 года хиджры, Есугей бахадур с многочисленным войском пошел на войну с татарами. Его жена Оэлун-энкэ была беременна Чингиз-ханом. Есугей бахадур сразился с врагами, одержал над ними победу и вернулся назад победителем. В том году под счастливой звездой вступил из сокрытий небытия на стоянку существования Чингиз-хан. Он вышел из теснин утробы матери на широкие просторы мира со сгустком запекшейся крови в ладони правой руки, похожим на кусок ссохшейся печени. Для умных людей это было свидетельством того, что он будет храбрым при пролитии крови, а возможно, что он прольет столько крови, что во время его правления, в дни его господства кровожадный Марс будет скрываться за вуалью Венеры. Подтвердилось содержание [стиха]: «Разве Ты установишь на ней того, кто будет там производить нечестие и проливать кровь?»[291] — на его ясном челе проступали признаки покорения мира, в зеркале его блаженного лица были явственно видны лучи счастья.