Книга шахской славы. Часть 1

После завоевания этой страны Чагатай-хан и Угедей-хан поспешили к Чингиз-хану и встретились с ханом в Термезском вилайете.

Что же касается Джучи-хана, то он направил знамя величия и счастья к вилайету на севере, пошел в ту страну без разрешения [Чингиз-хана]. По этому случаю опечаленное сердце [Чингиз-хана] покрылось пылью досады, от ярости он опоясался поясом мести и соизволил сказать: «В скором будущем я брошу его в огонь гнева, согласно древнему ясаку[297] я подвергну его наказанию».

Когда Джучи-хан направлялся в отдаленные земли Туркестана, управление которыми было назначено ему, вследствие легкого недомогания им овладела сильная слабость. День ото дня силы его отклонялись от пути крепкого здоровья.

В ту пору, когда Чингиз-хан, успокоившись после завоевания вилайетов, пошел к своей великой орде, Джучи-хан, несмотря на свой сильный недуг, послал [отцу] несколько лебедей, дичи и подробно изложил свою болезнь.

Случилось так, что, когда по приказу Джучи-хана его эмиры занимались охотой, некто из [племени] мангыт проходил около ставки царевича [Джучи]. Под видом прогулки он бродил всюду и, увидев группу охотников, решил, что Джучи-хан охотится собственной персоной. И когда он [затем] поспешил к орде Чингиз-хана и удостоился счастья встретиться с ханом, хан спросил у него о болезни Джучи-хана, спросил о причине болезни. Мангыт сказал: «О болезни царевича я ничего не знаю, но, когда я проходил мимо его ставки, я видел, как он охотился на такой-то горе». Как только Чингиз-хан услышал такие слова, от крайнего возмущения он сказал: «Притворяясь больным, он задумал враждовать [со мной], на страницах сердца, на страницах мысли он начертал письмена о независимости?» В связи с этим обстоятельством он приказал: «Пусть Чагатай-хан и Угедей-хан приготовят все необходимое для дороги и поднимут знамя похода против него (Джучи-хана), я сам сяду верхом на коня и догоню их». Когда они готовились [осуществить] эти замыслы, вдруг пришло роковое известие о кончине Джучи-хана. Чингиз-хан крайне опечалился по случаю смерти сына, в пылу гнева он хотел убить мангыта, но не нашел его. /27а/

Повествование о переселении в загробный мир Джучи-хана и рассказ о его сыновьях

Среди историков существуют разногласия относительно возраста Джучи-хана. Одни говорят, что он скончался в двадцатилетнем возрасте, другие заявляют, что в [возрасте] между тридцатью и сорока [годами] он поспешил из тленного мира во дворец воздаяния. Эти [последние] слова наиболее близки к истине, и ходжа Рашид в своей «Истории» считает сомнительными первые слова. Словом, у государя, покорителя мира Джучи-хана из сокрытий небытия на стоянку существования вступили четырнадцать сыновей, величественных, как Фаридун. У его пятого сына, Шейбан-хана, был благородный сын по имени Бахадур — бесценный жемчуг на пути смелости, на стезе храбрости. У него было два благословенных сына; второй сын, по имени Джучи-Бука, оставил четырех великих сыновей. От второго сына его, по имени Бадакул, остался один сын, очень храбрый, по имени Мунка-Тимур-хан. У него в раковине могущественности воспитывались шесть жемчужин счастья. У того, которого звали Илпак, засияли четыре звезды счастья в зодиаке творения. Один из них был Каанбай. У него был счастливый сын, славный сын по имени Махмуд-ходжа-хан. У него был правдивый сын Сузандж-султан. У его сына Пулада остались два счастливых сына — Ибрахим и Арабшах. У Ибрахима из шкатулки счастья появились два перла, сверкающих, как звезды: один — Хизр-хан, другой — Даулат-шейх оглан. У Хизр-хана был сын по имени Бахтийар. От него осталось три сына: Алайка, Хамза, Махди. У Алайка-султана остался сын по имени Нурум. У него был сын по имени Джанибек. У Хамзы-султана было шесть сыновей, [в том числе] Матлаб, Нур-Мухаммад-султан. Мать их — Тугай-бика Мангышлаки. Разъяснение этого обстоятельства следующее. Однажды счастливый хакан-мученик Мухаммад Шейбани-хан с огромным войском отправился походом на Хорезм и окружил его крепость. Байрак бахадур, который был одним из приближенных Хамзы-султана и единственным в своем роде в проявлении храбрости, смелости, однажды во время битвы отражал нападения одного человека, чрезвычайно ловкого. В кровопролитии и сражении [тот проявлял чудеса]. Мисра: Он был как тюрк, не знающий страха перед очами красавиц. * Когда после долгого боя, бесчисленных стычек [его] схватили когтями могущества и заключили в оковы пленения, то выяснилось, что это женщина, а не мужчина. Ввиду крайнего удивления бахадур привел ее к своему султану и передал один за другим рассказы о ее храбрости и смелости. Хамза-султан из-за [ее] исключительной храбрости, безмерной отваги ввел ее в сферу [своего] обладания и взял себе, /27б/ из-за сильной любви, исключительной привязанности он женился на ней.