Книга шахской славы. Часть 1

Стихи

Небо величия и благородства, государь, величественный, как звезда,

На лице которого сияет солнце счастья,
Его лицо, подобное луне, озаряет солнце
Так же, как солнце освещает луну.

Он такой государь, в книгах величия и славы которого видны признаки [победы] и одоления; на страницах его власти и совершенства час от часу становятся отчетливыми признаки божьей помощи и счастья.

Стихи

Государь, у кого признаки победы

Видны на страницах положения его дел,
Могущественный государь, чьи признаки благородства
Освещаются луной его красоты.

[В вопросах] шариата он был таким ревностным, что поддерживал все доброе, создавал убежища для несчастных. Он все время копил товар для потустороннего мира, [шел] по пути доброжелательства, по стезе отшельничества и смирения.

Двустишие

О человеке остается память в добрых и дурных [его делах],

[Поэтому] засевай это поле лишь семенами добра.

Он такой борец за веру, что слова, ниспосланные богом: «И убивайте их, где встретите»[346], он сделал своим имамом и путеводителем. Согласно [божьему] повелению: «И усердствуйте об Аллахе достойным его усердием»[347] — он приложил старание в исполнении предписаний [шариата] о священной войне, он применил [их в жизни], участвуя в войне за веру.

Стихи

Тот славный шах, от внушительного вида которого

Ушла душа Гива[348], упало сердце Пашанга[349],От льва на победоносном его знамени дрожит,
Как молния, сердце крокодила в глубине моря.
В день битвы когти его меча рвут
Одну за другой жилы в сердце врага, уподобив [их оборванным] струнам чанга.

Он такой поборник веры, что при исполнении предписаний религии и [законов] шариата, [установленных] вождем пророков [Мухаммадом], да будет благословение Аллаха и приветствие над ним и над всеми ими (пророками), он показал [свою] полную [к] ним приверженность. Укрепляя дела государства, осуществляя наказания, он не проявлял поспешности; в момент взрыва гнева он не упускал из рук гордости и надменности поводья самообладания.

Согласно [изречению]: «Если бы не было греха, то невозможно было бы познать прощение»[350], он закрывал грехи грешников полой прощения, подолом снисходительности.