Книга шахской славы. Часть 1

Поэтому его величество [Искандар-хан], подобный Искандару, чье счастье не меркнет, находящийся под покровительством бога, приказал, чтобы [Абдулла-хан], этот свет в зрачке, предвидения, луч в саду творения, проявил исключительное усердие в чтении и письме. Учитель, проницательный, как Идрис, прозорливый, как Юпитер, поместил в благословенное сердце его (царевича) скрижали счастья; обучив его всему необходимому для соблюдения предписаний религии и норм поведения, он раскрыл врата милости для [приобщения] к сонму властителей. Способный, исключительно ревностный учитель приложил все свое старание, неимоверное усердие для наставления [его] на путь истины. Он сделал его сведущим в разного рода науках и искусствах, [привил] ему знания, всевозможные похвальные черты характера, которые свойственны и необходимы справедливым государям, счастливым, как Фаридун.

Хорошие природные способности [Абдулла-хана] от обучения и освоения наук, начиная с благодатного стиха Корана: “Во имя Аллаха милостивого, милосердного”, усовершенствовались и расцвели. Основные буквы, которые являются блестящими вместилищами [смысла], засверкали во вдохновенном сердце [Абдулла-хана], в зеркале [его] мыслей, ярких, как солнце. Перо, создающее слова, творящее изящные выражения, раствором золота, [сверкающего, как] солнце, небесного цвета ляпис-лазури запечатлело на серебряной доске каждую букву, в каждой [из букв] были заключены лучи тайн, тайны лучей. “Алиф” указывал в начале жизненных обстоятельств на предел [мечтаний, то есть] “корону и венец”, /55б/ “ба” сообщала приятную новость о “расстилании ковра в царском дворце”, “та” указывала на достоинство “короны, трона, предметов роскоши, печати”[490]. Таким же образом он выучил все буквы с соответствующими их значениями, заключенными в каждой из них. С помощью этих букв он занялся изучением стихов Корана, знаменующих собой истину.

Когда его сердце, способное понять истину, озарилось от сияния солнца божьей книги, получило знания, он направил красиво гарцующего коня пера к каллиграфии, к изящному письму.

Стихи

Когда его природой овладела любовь к каллиграфии,

Для него упали небесные скрижали,
Благодаря божьей помощи сердце его осветилось
Светом от лучей слов.
Когда он брал перо, чтобы писать,
Казалось, он брался за кольцо для натягивания лука,
Когда он заполнял бумагу похожими [знаками],
От этих раковин[-букв] бумага его наполнялась жемчугом [слов].

[Когда он начертал букву] “алиф” в словах “уббахат” (“величие”) и “истиклал” (“независимость”)[491], он словно надел корону на голову; [когда он начертал букву] “ба” в середине слова “икбал” (“счастье”)[492], он стал веселым и радостным; когда он начертал [букву] “та” в начале [слова] “тадж” (“корона”) и как диадему в начале [слова] “тахт” (“трон”)[493], [он словно обрел величие], а [когда он добрался до буквы] “са” в начале [слова] “сабат” (“прочность, неподвижность”), он достиг высоты [слова] “сураййа” (“Плеяды”)[494].

Стихи

Когда он нежно чертит пером [букву] “ра”,

Он, без сомнения, сыплет сахар [слов] на страницы[495].

Благодаря способностям этого духовно [богатого царевича] из всех блестящих букв были составлены жемчуга [слов], а из них — сложные слова. Благодаря украшению [слов] изяществом этого искусства (т. е. каллиграфии) засверкали лучи приятных мыслей. [Когда он писал] блестящим тауки, освещающим мир, было ясно, что благодаря счастью августейшего [хана] одна треть обитаемой четверти земли будет включена [в его владения]. [Во время] письма [почерком] та’лик[496], запечатленным в его сердце, [поддерживаемом] божьей милостью, он показывал, что благодаря исключительной справедливости, [приятной], как благоухающее растение, он начертает на лике времени письмена о [своем] могуществе на всем пространстве семи поясов земли. Мисра: Его перо выводит царские письмена почерком насх.* Он изучил различные виды письма, [правила о том, как] писать буквы в том или ином положении при различных видах почерков. Согласно изречению: “[Надо научиться] вам изящному письму”, он положил голову на черту повиновения. Он расщеплял изящным образом благоухающее амброй перо усердия, затачивал кончик его на макате[497] терпения. [Согласно стиху]: “Если бы все то, что на земле из деревьев, — перья... не иссякли бы словеса Аллаха”[498], он довел до благоприятного конца, до благополучного завершения [обучение различным] видам письма. Он написал свой царский указ прекрасным пером, рассыпающим перлы [слов], он украсил его царским шифром, славной тугрой.