Книга сияния

– Очередной перипатетический мыслитель неоплатонической школы, ваше величество. Уверен, что все религии суть одно и что во вселенной царит гармония. Подобные идеи враждебны церкви. Кстати говоря, Бруно совсем недавно сожгли в Риме. У свежего деревянного столба.

– Да, за подобную ересь его безусловно следовало сжечь. Хотя… когда Бруно был здесь, он мне нравился. Может, тогда Сендивогий?

– Нет, ваше величество. Никому из тех, кто сейчас живет в Богемии, такая задача не под силу.

– Тогда кто? Где?

– В Британии.

– Что? Кто-то из этого племени пиратов и кабацких дебоширов?

– Да. Эдвард Келли и Джон Ди.

– Келли – просто преступник, которому отрезали уши за мошенничество, а Ди, лицемерный шпион, был врагом Испании, нашего дорогого покойного дядюшки Филиппа II.

– Возможно, их политическая репутация сомнительна… – Киракос выдержал паузу. Интуитивно двигаясь вперед, возможно, он зашел слишком далеко. Врач сам толком не знал, почему эти два имени слетели у него с языка. Впрочем, Ди переводил Евклида; этот ученый муж представлялся подходящим кандидатом, несмотря на репутацию агента секретной службы английской королевы, а Келли был его приятелем и коллегой. По общему мнению, эти двое неким образом сообщались с Мерлином, магом легендарного короля Артура, и имели собственный флот ангелов – ангелов Еноха, как они их называли.

– Так почему же ты их рекомендуешь?

Киракос начал радостно подумывать о конце этого долгого вечера.

– Джон Ди прославился многими достижениями, ваше величество. Он выдающийся ученый, картограф, криптолог…

«И к тому же фаворит королевы Елизаветы», – добавил про себя врач. Ди славно послужил своей государыне и, по слухам, приложил руку к разгрому Испанской Армады. Киракос слышал, что кодовым именем Ди был двойной нуль (из-за очков, которые он носил, 00) с нависающей над ним семеркой – магическое число 007.

– …а Келли посредством хрустального шара Ди общается с мертвыми.

– Знаешь, Киракос, я с мертвыми общаться не желаю. Напротив, мне желательно общаться с живыми.

Он был очень забавен, когда вот так проявлял бдительность. Император сложил руки на груди, пинком отбросил одеяла. Два пажа тут же выкатили из-под императорского ложа низенькую кроватку на колесиках. Камин снова расшевелили кочергой. Пламя вырывалось наружу, запрыгало во все стороны и алым парусом пустилось вверх по дымоходу.

– Есть некоторые сложности, Киракос, – императору трудно было дольше минуты удержать в голове одну мысль, и теперь он опять начал путаться.

– Сложности, ваше величество? – Киракос недоуменно заморгал. – Ди – могущественный маг, а Келли – его верный помощник.

– Но что, если они не смогут раскрыть тайну вечной жизни?

– А как вы обычно обращаетесь с неудачниками, ваше величество?

– Не дерзи. Преступников бросают в Далиборову башню и казнят.

– Ну вот.

– Да, но как я смогу понять, что эликсир действует? То есть как я узнаю, что буду жить вечно? Что если я поживу, поживу, а потом умру? Что тогда?

– Ваше величество, любое предприятие, стоящее того, чтобы его предпринять, преисполнено горестей и несчастий.

– Видит бог, Киракос, ты говоришь истинную правду.

Хотя стояла зима, императорская опочивальня отличалась солидными размерами, а ее пол устилали холодные каменные плиты, тепло подобно расплавленному золоту растекалось по всем просторным покоям. Пажи, прикорнувшие на низенькой кроватке, буквально излучали свежесть юности. Петака казался здоровым как жеребец. В коридорах раздавались глухие удары и тяжелый лязг – смена караула. Двое словенцев вошли в залу и встали у двойных дверей, как обычно, скрестив свои алебарды.

– Еще стоит вопрос о цене этого предприятия. Если алхимики, которые у меня есть сейчас, не сделают никакого золота, кто за него заплатит?

– Фуггеры и Майзель, ваше величество.

– Владельцы серебряных рудников и еврей?

– Ваше величество, разве не существует обычая заставлять евреев платить?

– Я слышал, у них там могущественный раввин. То есть среди евреев могущественный. А Майзель построил Староновую синагогу, Еврейскую ратушу, купальню, замостил улицы Юденштадта булыжником, – размышлял император. – Да, евреи влиятельны, богаты. Слишком влиятельны, слишком богаты. Пожалуй, Майзель – как раз то, что надо.

– И он уже платит за войну с турками, разве не так?

– Это просто зловредный слух, Киракос. Никто не был так добр к евреям, как я.

– Истинная правда.

Послышался барабанный бой. Император заерзал на кровати.

– Но я должен буду вечно оставаться таким же молодым и красивым, как сейчас.

– Безусловно, ваше величество.

Внезапно раздался ряд частых громких хлопков. Вацлав тут же подбежал к окну.

– Новогодние фейерверки! – воскликнул он.

Со своей кровати император видел, как небо наполняют взрывы ракет. Там появились громадные полосы и фонтаны, ярко-алые и красновато-коричневые, бледно-зеленые, темно-багряные и цвета королевского пурпура. Наконец, золотые и такие сверкающие, что самим звездам был брошен вызов.

– Смотри, Киракос.