Книга сияния

– Рохель, – произнес Зеев, участливо глядя на свою жену. И остальные тоже на нее смотрели. Возможно, Рохель уже беременна, а значит, подвержена резким переменами настроения и частой сонливости. Несомненно, так оно и было. Женщине при первой беременности следует делать поблажки. В самом деле, Перл все еще помнила, как она была беременна Лией. Как она тогда днем и ночью поглощала изюм и спала. Хотя спала ли? Можно ли назвать это сном, когда твоя голова буквально падает на подушку, но твоему животу никак и нигде не пристроиться?

14

После аудиенции у императора алхимиков поспешно вывели наружу – через зал Владислава, вниз по каменной лестнице, во внутренний двор, за ворота замка и на улицу. Небо было серым и мрачным, как склеп. Сверху крупными, мстительными хлопьями падал снег. Келли казалось, будто его живот насквозь пробило пушечным ядром. В горле было сухо как в пустыне, глаза жгло. То, что осталось от ушей, ныло от холода. С носом алхимика тоже творилось что-то неладное, а кончики его пальцев занемели, и их покалывало. Его изношенный плащ был слишком тонок, а с подошв башмаков, веревочками привязанных к ступням, отлетали последние заплаты. Ди был одет немного лучше, но и он являл собой жалкое зрелище.

– Послушай, Джон, – прохрипел Келли, когда они спускались по склону холма к Малой Стране, небольшому кварталу к югу от замка. – Про какую египетскую книгу он говорил? Часом, не про Трисмегиста? Так, значит, придется рисовать иероглифы? А ты заметил, что у Браге нос серебряный и привязан на веревочках?

В воздухе поплыл нестройный трезвон церковных колоколов.

– Раз император хочет жить вечно, он мог бы убрать все эти чертовы часы куда подальше, – не унимался Келли. – А то приплел Колумба, Магеллана, черт бы их подрал, все достижения современного мира…

Алхимики миновали несколько кузниц, игорный дом, бакалейную лавку, лавку торговца тканями, площадку для петушиных боев, питейное заведение… А вот и монастырь, где монахи сидели рядком в подвальной трапезной и собирались приступить к своему полднику. Дальше по Влтаве, над стекольным заводом, поднимались крупные клубы дыма. «Горшки, чиню горшки!» – голосил лудильщик. Кучка уличных прокаженных в красных шапках и серых плащах проплелась мимо с чашками для подаяний.

– Мне надо выпить, – заявил Келли. – Немедленно. – И, между прочим, прошло уже немало часов с тех пор, как он последний раз ел.

Неподалеку от Дома Трех Страусов алхимики нашли трактир с пивной под названием «Золотой вол». Они вошли, уселись на грубую скамью у длинного стола и больше не произнесли ни слова, пока служанка не принесла им пива в оловянных кружках.

– Мы определенно должны как можно скорее делать отсюда ноги!

Келли медленно глотнул пива, сваренного в императорской пивоварне. Сейчас в «Золотом воле» подавали только один сорт – «Крушовице». Как бы алхимик ни ненавидел Рудольфа, сейчас ему было наплевать, даже если в кружке плескалась императорская моча – пусть бы она только была сброжена. Сейчас Келли просто хотелось стать пьяным и счастливым. Однако, как в подобных обстоятельствах часто случается, он пил и пил, да еще на пустой желудок, но никогда за всю свою несчастную жизнь не чувствовал себя трезвее.

– Пойми, Джон, здесь нам конец. Одно дело – сотворить золото из какой-нибудь железки. Прокипятишь ее хорошенько, добавишь капельку ртути – вот тебе золото, держи и больше не теряй. Однако, мой друг… – Келли запрокинул голову и осушил кружку, – вечная жизнь – это вне моей компетенции.

– Ты совершенно прав, мастер Эдвард. Мы можем вылечить желудочную малярию очищенным корнем имбиря, лихорадку – окопником, сифилис – малыми дозами ртути. Рвота, понос, противоестественное опорожнение кишечника и мочевого пузыря – все это нам подвластно. Но что касается звезд в небе, то здесь каждому назначен свой срок, что бы мы там ни делали.

– Некоторые сроки порой сокращаются, Джон. Наш отныне ограничен семью месяцами.

– Проклятье, чего ради мы вообще сюда притащились?

– Ради денег, Джон, ради денег. У нас их нет. Ты вот служишь-служишь королеве, а все равно сидишь без гроша за душой… Можно мне еще кружку? Как думаешь, смогу я напиться, остаться пьяным, прожить пьяным и умереть пьяным? Господи, прости меня и помилуй!

– Тихо. Будь мужчиной.

– Лучше быть мышкой, Джон. Вот бы я смог стать мышкой.

– Я видел что-то вроде целого моря стекла, смешанного с огнем, пока он говорил.

– Ты видел картинки из Библии, Джон, а я видел петлю палача. Монета и Голова как-то отправились в город. Монета не вернулась, а бедная Голова упала с плеч.

– Все верно, друг мой Эдвард, все верно. Без одного у нас не будет и другого.