Книга сновидений

О, эти блины, откушанные в тепле, зашедши с ветра или с морозца… О, эта икра, не красная и крупная, а именно щучья, мелкая… О, горячее, только что растаявшее маслице… О, блины в дороге, посреди путешествия, посреди самой жизни, одна из прекраснейших, но, к сожалению, нечастых и недлинных ее граней… О…

* * *

13. Гроза.

— В вашей обуви иглы от с?сны.

— От с?сны?

Нет ничего чудеснее или мало чего чудеснее найдется, чем гроза в Приледниковье. Когда, в самый жаркий летний месяц, а в Приледниковье этот месяц собственно и все лето, так вот, когда в этот жаркий, и днем и ночью зеленый и солнечный месяц июль, в течение дней эдак пяти или даже семи дует сильный, обжигающий далеким дыханием далекой пустыни, южный, но на удивление постоянный ветер, жаркий, нескончаемый, упругий, гнущий и при всех других ветрах неломающиеся деревья, и кажется, с тем самым песком из той самой пустыни, нереальной и почти сказочной из-за расстояния и из-за вечного отсутствия там снега, когда он дует и при этом не гонит облака — в далекой пустыне нет облаков, иначе она бы не называлась пустыней, и солнце, пользуясь прозрачностью момента, греет непрерывными и жаркими лучами воду в быстрых речках и глубоких озерах, а в неглубоких она, кажется, вскипает, когда в этих прогретых озерах не добраться до холодного слоя даже в нырке, тогда, в конце этих пяти или семи ветреных, но солнечных дней, южный ветер, иссякая, все-таки сталкивается со своим северным и своенравным соседом, злым и переменчивым, тогда-то и образуется фронт.

Атмосферный фронт, и по всему этому фронту два ветра — жаркий и холодный, воюют между собой, проникая друг в друга и этим убивая себя. За этой войной наблюдают природа и люди, ожидая взрыва дождя, со вспышками молний и грохотом грома. А ведь молнии и гром, и шумящий крупными каплями, льющийся мощными струями дождь, быстрый и сильный — это очень большая редкость в вечно мелко моросящем Приледниковье. И потому-то эта редкость воспринимается как чудо. Мощь нездешней, южной природы, с запахом прибиваемой тяжелыми каплями пыли чувствуется в нем, вспыльчивой, но быстро отходящей от собственного буйства. А фауна и флора, и главное — люди, то есть северяне, непривыкшие, просто незнакомые с залетной, быстротечной вспыльчивостью и кратковременным буйством, они ведь не готовы к такому катаклизму, и быстро промокают до нитки. Но эту, если разобраться, беду, они все равно воспринимают как чудо, принесенное редким здесь гостем — южным ветром.

А северяне, ну те, которые не знают о кратковременности южного буйства, они пугаются, страшатся, боятся, глядя на яркие, на фоне потемневшего неба молнии, и вслушиваются в ужасные громовые раскаты, думая, что это надолго, а может быть и навсегда. Да даже фауна и флора, удивляясь объему вдруг свалившейся с неба теплой воды, привыкнув обычно к талой, не очень-то понимают, что с ней делать, с той, которая сразу и много. Здесь так не принято, здесь дожди и солнце ведут себя иначе: если это дождь, то затяжной и мелкий, а если солнце, то переменчивое. Здесь невозможно промокнуть сразу или резко обгореть. За такими чудесами люди летом отправляются на юг, в страну, знакомую им всем, но в их рассказах звучащую как красочная сказка. Едут по дорогам, сначала пустынным, быстрым, диковатым, а потом, ближе к югу, тесноватым и резковатым от попутного и встречного движения.

Но в тот миг, в тот страшный миг молний и грома, и вдруг навалившейся на их привычный мир темноты суровых дождевых туч, когда северный ветер, оттолкнувшись от ледяных вершин и разогнавшись вниз по снежным склонам и вдоль по ухабистым глетчерам, сминает случайного, но по природе своей наглого южного бродягу, взрываясь от столкновения с ним теми самыми молниями и громами, и мощными струями, тогда, в этот ясный миг перемены люди, в отличие от пассивной природы, сами в ответ взрываются движением. Встречным движением, отринув от себя житейские заботы или вкусные чебуреки, и спешат завести моторы машин, звоня друзьям, на выходе или на ходу, и мчатся на этих машинах сквозь тяжелые капли и громкие небесные разрывы к тем самым мелким озерам, прыгая в них с разбегу со скалистых берегов и понимая на лету, что в последний этим летом раз, погружаясь в почти что кипящую воду.

В парящую воду, волнующуюся от порывов северного ветра, но всю покрытую разрывами от крупных теплых капель. Вода парит, ее дырявят частые, тяжелые капли, и кажется, что она и в самом деле кипит, серая рябь под черным грозовым небом. Но она еще тепла, а с холода почти что горяча, и если человек нырнет в такую воду, не упустит момента и сумеет воспользоваться подарком северной природы, то ни предыдущие, ни последующие сотни солнечных и водных ванн в теплых морях южных побережий не смогут стереть из его памяти этого незабываемого впечатления.