Книга стыда. Стыд в истории литературы

Как отмечает Дени Олье, эротизм, согласно Батаю, немыслим без стыла — а также, в силу его богохульных качеств, без анонимности оргии. В сочинении «Парадокс эротизма» Батай писал: «Желание не достигало бы исступленности без стыда, скрывающегося в объекте этого желания». А по поводу «Роберты сегодня вечером» Клоссовского он говорил: «Стыд — желанный гость».

И даже в книге Катрин Милле «Сексуальная жизнь Катрин М.», на первый взгляд лишенной стыда, я обнаружил такое высказывание: «Мне стыдно: у меня в уголках рта остались крошки».

И можно спросить себя, вслед за мадемуазель Вентейль в «Поисках утраченного времени», навсегда ли покончено с этой робкой умоляющей девой, которая живет в глубине вашей души, вечно взывая к грубому самодовольному солдафону и одновременно отталкивая его.

2. Метод театрально-шутовской. Можно считать его разновидностью метода циничного. Суть его состоит в том, чтобы трубить о себе, подобно Карамазову-отцу, вводить всех в заблуждение, горделиво предаваться пороку. Бесстыден ли шут? В любом случае он превращает свое страдание в фарс и освобождается от него посредством того, что Достоевский, говоря о Ставрогине, называл «насмешливой жизнью»: «Николай Всеволодович вел тогда в Петербурге жизнь, так сказать, насмешливую, — другим словом не могу определить ее, потому что в разочарование этот человек не впадет, а делом он и сам тогда пренебрегал заниматься». «Человек гордый и рано оскорбленный, дошедший до той „насмешливости“, о которой вы так метко упомянули», — говорила о Ставрогине его мать. Можно заметить, что в клоунском поведении заключено нечто эстетическое и возвышенное (превращение жизни в величайшую из насмешек).

Дональд Натансон в книге «Стыд и гордость» в качестве прививки от стыда рекомендует использовать «комизм восприятия» — терапевтический комизм в духе Бадди Хакетта. Он предлагает излечивать стыд бесстыдством (англ, shamelessness). Леон Вюрмсер, в свою очередь, говорит о «постоянном выворачивании наизнанку», которое бесстыдный циник использует как средство самозащиты.

Обратным и дополнительным к шутовскому методу является метод нравственного падения. Тут следует отринуть любой достойный уважения образ самого себя, пуститься в «добровольное преследование всяческой мерзости» и принять ее на себя (подобно Мишелю в «Имморалисте» Жида, подобно Жуандо и проч.). Жене писал: «Я был, как я думал, чудовищным исключением». За погружением в бесчестье, может, конечно, следовать и обращение к компенсирующему методу: к словесной красоте и к пышности литературы.

3. Метод метаморфоз: заставить окружающих воспринимать вас иначе, притворившись другим или изменившись. Этот метод подразделяется на метод переодевания (состоящий в том, чтобы выдумать себе моральное оправдание своего превосходства, как это делают денди), метод наращивания мускулов (изменить свое тело, как в культуризме), метод псевдонима, или акклиматизации (отказаться от своего происхождения, заставить себя акклиматизироваться на новом месте, выбрать себе другое имя), и метод метаморфозы (стать абсолютно другим человеком).

Одежда — основной посредник во взаимоотношениях человека с самим собой. Можно сказать, что избавиться от детского стыда означает наконец найти свою одежду. Сартр писал («Бытие и ничто»): «Одеться означает скрыть тот факт, что вы являетесь объектом, заявить о своем праве смотреть — без того, чтобы смотрели на вас, то есть стать исключительно субъектом». Как изгнать стыд из костюма, чтобы изгнать стыд из тела'? Можно сделать костюм изысканным (дендизм), незаметным (конформизм), изменчивым, соответствующим меняющемуся калейдоскопу моды, преобразовать его в исключительно поверхностный символ: «Бесстыдство и брат его, стыд, странным образом нас волнуют; но видели ли вы когда-нибудь нечто подобное на лице женщины, которая следит за модой? Мода — ее убежище, она в ней прячется и скрывается». Сартр говорил о Бодлере: «Дендизм прикрывает его застенчивость».

Мисима пошел дальше, чем денди. Юношей он стыдился своей впалой груди, своих бледных и костлявых рук. Он восхищался Оми, мускулистым молодым человеком, и хотел стать Оми. Для этого он стал вести спартанский образ жизни: самодисциплина и культуризм.

Существует ли способ хоть на мгновение забыть стыд от бытия-в-мире тела, этого «мешка с теплыми подгнившими кишками»? Можно, подобно Селину, грезить только о внешнем, восхвалять легкость мускулов, забывая о тяжести людей, обращаться в мечтах к воздушности и грации танцовщицы, к ее чудесной пружинящей силе.

Как научиться держаться в обществе, выглядеть уверенным, перейти от неуклюжести к величавости? Хорошо бы суметь раздвоиться, подобно Питеру Селлерсу в фильме «Доктор Стрейнджлав». Или забыть себя, свое происхождение, семью, отца, мать, домашний очаг. Забыть свое тело. И даже имя.