Книга судьбы

— Второй справа. Видите его? — поинтересовалась дежурный администратор.

Римлянин кивнул.

— Вы просто ангел.

У дверей кабинета он подождал, надеясь услышать щелчок, означающий, что Орен положил трубку. Сильно постучав костяшками пальцев в дверь, он перешагнул порог кабинета.

— Орен, правильно? Агент Роланд Эйген. Секретная служба Соединенных Штатов Америки.

— Что-нибудь случилось? — сразу же спросил Орен, вставая с кресла.

Римлянин пожал плечами.

— У вас найдется пара минут, чтобы поболтать?

Глава пятьдесят седьмая

Стоя перед створчатыми дверями из средиземноморского кипариса, полускрытыми аркой из коралловых камней, я нажимаю перламутровую кнопку звонка и улыбаюсь в камеру наружного наблюдения, которая бесстрастно смотрит на нас.

— Кто там? — раздается из интеркома нежный женский голосок, хотя она впустила нас три минуты назад, когда мы подъехали к живой изгороди высотой в двадцать футов и воротам кованого железа, охранявшим поместье.

— Миссис Сант, это Уэс Холлоуэй, — говорю я в интерком. — Из офиса президента Мэннинга.

Со щелчком дверь открывается пультом дистанционного управления. В десяти футах молодая женщина с безупречно изогнутыми бровями, губами, покрытыми блеском, и летящими светлыми волосами, сошедшими, кажется, прямо с рекламного ролика шампуня, идет к нам через роскошный вестибюль. Она одета в кашемировый свитер персикового цвета с треугольным вырезом у шеи, достаточно глубоким, чтобы понять, почему таких, как она, называют «жены в подарочном исполнении». Подобно лучшим представительницам своего круга, она обладает великолепной грудью, которая выглядит вполне натуральной, равно как и бриллиантовый браслет, облегающий ее запястье.

Стараясь побыстрее уйти с открытого места, я делаю шаг вперед. Лизбет дергает меня сзади за рубашку, заставляя остаться на месте. Протокол говорит, что сначала я должен дождаться приглашения войти. А когда имеешь дело с такими огромными деньгами, протокол имеет решающее значение.

— Очень приятно снова встретиться с вами, — провозглашает с австралийским акцентом миссис Сант, хотя мы никогда не виделись прежде. Подобно большинству жен в Палм-Бич, она предпочитает не рисковать и ничего не оставляет на волю случая.

Дойдя наконец до двери, она сначала изучает мое лицо, потом бросает взгляд на старенький автомобиль Лизбет. И снова Палм-Бич во всей своей красе. Сначала оцени и рассмотри гостя, а уже потом осыпай его комплиментами.

— Насколько я понимаю, президента с вами нет, — добавляет она, по-прежнему глядя на нашу машину. И только закончив осмотр, замечает Лизбет.

— Нет, он должен встретить нас в…

— Мисс Додсон? — в волнении восклицает она, с такой радостью ухватив Лизбет за руку, словно ей предлагают замужество. — Я встречалась с вами на вечеринке у Алсопов. Ох, прошу прощения, — извиняется она и тычет себя пальцем в грудь, — Камми Сант, а мой муж — Виктор, — добавляет она с таким видом, словно этим все сказано. — Какой приятный сюрприз! Я читаю вашу колонку каждый день! Входите же, прошу вас…

Не знаю, почему я удивлен. Когда вы пишете об обществе, то предполагается, что это общество должно знать вас в лицо. Но вместо того чтобы понежиться в лучах славы, Лизбет сознательно уклоняется от такой чести и намеренно медлит, чтобы оказаться на шаг позади меня, когда мы входим в вестибюль.

— Послушайте, очень мило с вашей стороны, что вы упомянули Розу ДюВаль… это было действительно здорово. Мы-то все знаем, что это ее супруг притащил их детей в суд.

Шагая рядом со мной, Лизбет старательно отводит глаза, чтобы не встретиться со мною взглядом. Поначалу я решаю, что это из скромности. Но потом, видя, как она морщится… как яростно чешет веснушки на шее… Я научился различать, когда человеку стыдно. Особенно если вы не оправдываете собственных ожиданий…

— Да, кстати, не обращайте внимания на беспорядок, — добавляет Камми, проводя нас через просторную роскошную гостиную в средиземноморском стиле и небрежным жестом указывая на воздушную белую материю, которой закрыты произведения искусства на стенах. — Завтра приезжают присяжные.

Два года назад предыдущие владельцы роскошного дома с четырнадцатью спальнями и общей площадью в двадцать тысяч квадратных футов, ныне принадлежащего Камми, были зверски убиты своим единственным сыном. После смерти родителей особняк был продан Камми и ее супругу, наследнику гигантского состояния, составленного на продаже тайленола. [28]По слухам, последние настолько стремились произвести надлежащее впечатление на высшее общество Палм-Бич, что поспешили приобрести дом и вселиться в него еще до того, как полиция стерла с пола, выложенного досками кипарисового дерева, меловые отметки, обозначавшие положение мертвых тел.

— Эти белые простыни — идея Виктора, — пускается в объяснения Камми. — Понимаете, поскольку присяжным необходимо побывать на месте преступления, мы подумали… словом, в том, что касается коллекции… нам бы не хотелось, чтобы все знали, сколько Фрэнсисов Бэконов у нас есть. — Она вопросительно приподнимает свои чудесные брови, глядя на нас.