Книга тысячи и одной ночи. Том 5. Ночи 434-606.

Когда же настала четыреста шестьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что служанка вышла к этому человеку и позвала его и сказала: „Войди к моей госпоже: она хочет купить кое-что из того, что у тебя в руках, после того как ода это испытает и посмотрит“.

И человеку показалось, что женщина говорит правду, и он не увидал в этом дурного и вошёл и сел, как она ему приказала. И женщина заперла за ним дверь, и хозяйка её вышла из своей комнаты и схватила продавца за рубаху и потянула его к себе и ввела и сказала: «Сколько я ещё буду просить у тебя уединения! Моё терпение из-за тебя истощилось, а эта комната окурена благовониями, и кушанье приготовлено, и хозяин дома отсутствует в сегодняшний вечер. Я подарила себя тебе, а долго желали меня цари, предводители и обладатели мирских благ, но я не обращала ни на кого из них внимания».

И женщина затянула свои речи, а продавец не поднимал головы, смотря в землю от стыда перед Аллахом великим и боясь его болезненного наказания, как сказал поэт:

Как часто меж грехом, грехом великим,
И мной вставал лишь стыд перед Аллахом.
И был тот стыд мне от греха лекарством;
Когда исчезнет стыд, то нет лекарства.

И захотел этот человек избавить от неё свою душу, но не смог. И тогда он сказал: «Я хочу от тебя чего-то». – «Чего ясе?» – спросила женщина, и он сказал: «Я хочу чистой воды, и я поднимусь с нею на самое высокое место в твоём доме, чтобы сделать одно дело и омыть нечистоту, которой я не могу тебе показать». – «Дом обширен, и в нем есть тайники и уголки, а домик чистоты приготовлен», – ответила женщина. Но продавец сказал: «Я хочу только подняться наверх». – «Поднимись с ним на самый высокий балкон в доме», – сказала женщина своей служанке.

И та поднялась с продавцам на самое высокое место и дала ему сосуд с водой и спустилась вниз. А человек совершил омовение и сотворил молитву в два раката и посмотрел на землю, желая броситься, но увидал, что земля далеко, и испугался, что не достигнет её иначе, как разбившись, но затем он подумал об ослушании Аллаха и наказании его, и ему показалось ничтожным пожертвовать своей душой и пролить свою кровь. «Бог мой и господин, – оказал он, – ты видишь, что снизошло на меня, и от тебя не скрыто моё состояние, ты ведь властен во всякой вещи!» И язык его состояния говорил в этом смысле:

Душа и сердце на тебя мне кажут,
И тайна тайн всегда тебе известна.
Заговоривши, вас я призываю,
А в час молчанья вам даю я знаки.
О тот, кому нельзя придать второго,
Пришёл к тебе влюблённый страстно, бедный.
Надеюсь я, и мысль крепит надежду,
А сердце, как ты знаешь, улетает.
Трудней всего, что будет – отдать душу,
Но это мне легко, раз так решил ты.
А если пошлёшь, по милости, мне спасенье —
Моя надежда – ты на это властен.

Потом этот человек бросился с высоты балкона, и Аллах послал к нему ангела, который понёс его на крыльях и опустил его на землю целым без того, чтобы его постиг какой-нибудь вред. И когда человек утвердился на земле, он восхвалил Аллаха (велик он и славен!) за то, что он оказал ему защиту и даровал ему свою милость, и пошёл, не имея ничего, к своей жене; а он уже запоздал к ней.

И он вошёл, и с ним ничего не было, и его жена спросила о причине его опоздания и о том, что он унёс в руках, и спросила, что он с этом сделал и почему вернулся ни с чем. И её муж рассказал ей, какое ему представилось искушение, и поведал ей, что он бросился с того места и Аллах спас его. «Слава Аллаху, который отвратил от тебя искушение и встал между тобой и испытанием! – воскликнула его жена, и потом сказала: – О человек, соседи привыкли, что мы каждый вечер затапливаем нашу печь, и если они увидят вас сегодня без огня, они узнают, что у вас ничего нет. А благодарность Аллаху в том, чтобы скрывать нашу бедность и присоединить пост в сегодняшний вечер ко дню минувшему, а также простоять ночь ради Аллаха (велик од!)».

И она подошла к печи, наполнила её дровами и растопила её, чтобы обмануть этим соседок, и произнесла такие стихи:

«Я скрою тоску и страсть, меня охватившую,
И пламя огня зажгу, соседей чтоб обмануть.
На то, что судил господь, согласною буду я.
Быть может, увидит он позор мой и мне простит…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до четырехсот семидесяти