Книга тысячи и одной ночи. Том 6. Ночи 607-756.

И когда старуха услышала эти слова, цвет её лица пожелтел, и у неё задрожали поджилки, и оцепенел язык, но потом она укрепила своё сердце и сказала: «Добро, о госпожа! А что же такое в этом листке, что он тебя так взволновал? Разве там не прошение, которое купец подал тебе, жалуясь на своё положение из-за бедности или несправедливости и надеясь на милость от тебя или раскрытие обиды?» – «Нет, клянусь Аллахом, о нянюшка, – ответила царевна, – наоборот, это стихи и бесчестные слова. Этот пёс, о нянюшка, видно пребывает в одном из трех положений. Либо это бесноватый, у которого нет разума, и он стремится к убиению своей души, либо ему в его нужде оказывает помощь человек с большою силою и великой властью, либо он услышал, что я – одна из блудниц этого города, которые ночуют у того, кто их позовёт, одну ночь или две, – он ведь посылает мне бесчестные стихи, чтобы смутить этим мой разум». – «Клянусь Аллахом, о госпожа, ты права! – сказала старуха. – Но не занимай себя этим глупым псом. Ты живёшь в своём дворце, высоком, возвышенном и неприступном, до которого не подымаются птицы и не пролетает над ним воздух, смущённый его высотой. Напиши ему письмо и выбрани его, не оставляя ни одного из способов брани, угрожай ему крайними угрозами и предложи ему смерть. Скажи ему: „Откуда ты меня знаешь, что пишешь мне, о пёс из купцов, о тот, кто весь век мечется в степях и пустынях для наживы дирхема или динара? Клянусь Аллахом, если ты не проснёшься от сна и не очнёшься от опьянения, я распну тебя на воротах рынка, где находится твоя лавка!“ – „Я боюсь, что, если я напишу ему, он на меня позарится“, – отвечала царевна, и старуха воскликнула: „А каков его сан и какова его степень, чтобы он на нас позарился! Мы напишем ему только для того, чтобы пресеклось его желание и усилился его страх“.

И она до тех пор хитрила с царевной, пока та не приказала принести чернильницу и бумагу и не написала юноше такие стихи:

«О ты, притязающий на страсть и тоску, без сна
Ночами страдающий в мечтах и волнении,
Ты требуешь от луны, обманутый, близости,
Но разве получит кто желанное от луны?
Тебя я наставила словами, так слушай же:
Брось это! Поистине меж смертью ты и бедой!
И если вернёшься вновь ты к просьбам, поистине
Постигнет тебя мученье очень жестокое.
Разумным будь, вежливым, догадливым, сведущим!
Тебе я совет дала в стихах и речах моих.
Клянусь сотворившим я все вещи из ничего,
Лик неба украсившим блестящими звёздами, —
Коль вновь возвратишься ты к словам, тобой сказанным,
Тебя на стволе распну я крепкого дерева!»

И потом она свернула письмо и отдала его старухе, и та взяла его и пошла и, придя к лавке юноши, отдала ему письмо…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот двадцать третья ночь

Когда же настала семьсот двадцать третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха взяла письмо у Хайят-ан-Нуфус и шла, пока не отдала его юноше, который был у себя в лавке. „Читай ответ, – сказала она ему, – и знай, что, когда царевна прочитала письмо, она разгневалась великим гневом, и я смягчала её разговорами, пока она не дала тебе ответа“. И юноша с радостью взял письмо, и прочитал его, и понял его смысл, а окончив чтение, он заплакал сильным плачем, и сердце старухи заболело, и она воскликнула: „О дитя моё, да не заставит Аллах плакать твои глаза и да не опечалит твоё сердце! Что может быть мягче, чем ответить на твоё письмо, раз ты совершил такие поступки?“ – „О матушка“ а какую мне сделать хитрость, тоньше этой, раз она присылает мне угрозы убить меня и распять и запрещает писать ей? – сказал юноша. – Клянусь Аллахом, я считаю, что смерть лучше, чем жизнь. Но я хочу от твоей милости, чтобы ты взяла этот листок и доставила его царевне». – «Пиши, а на мне лежит ответ», – сказала старуха. «Клянусь Аллахом, я подвергну опасности свою душу, чтобы достигнуть желаемого, даже погибну, чтобы тебя удовлетворить».

И юноша поблагодарил старуху и поцеловал ей руки и написал царевне такие стихи: