Книга утраченных сказаний. Том I

В старой истории ясно сказано, что Тол Эрэссэа остановился посреди океана и что «никакой суши не видно, даже если отплыть на много лиг от его утесов». Там он оправдывал свое название в гораздо большей степени, чем тогда, когда местопребыванием Одинокого Острова стала Бухта Эльдамара. Но сказанное о Тол Эрэссэа в последней главе Сильмариллиона (претерпевшей сравнительно немного изменений) — «Одинокий Остров, что обращен на восток и на запад» — несомненно восходит к старым историям; происхождение этой фразы видится в сказании Эльфвине из Англии: «Одинокий Остров обращен и на восток — к Волшебному Архипелагу и к лежащим за ним землям людей, и на запад — к Теням, далеко за которыми виднеется Внешняя Земля, королевство богов». Глубокое различие речи солосимпи и речи остальных народов, упомянутое в этом сказании (с. 121), сохранилось и в Сильмариллионе, хотя сама идея возникла тогда, когда Тол Эрэссэа стоял гораздо дальше от Валинора.

Как часто прослеживается в эволюции данных мифов, ранняя идея сохраняется в полностью измененном контексте: здесь рост трав и деревьев на западных склонах плавающего острова начинается после того, как он два раза приставал в Бухте Фаэри — во время высадки тэлэри и нолдоли — и на него упал свет Древ, и оттуда проистекает его красота и плодородие в те времена, когда он был остановлен вдали от Валинора, посреди океана; впоследствии то же самое имеет своей причиной свет Древ, проходящий через Калакирья и падающий на Тол Эрэссэа, стоящий в Бухте Эльдамара. Подобным образом, как кажется, обучение Улмо солосимпи музыке и знаниям о море — когда Улмо восседает «на мысе» Тол Эрэссэа, уже привязанного к морскому дну, — превратилось в наставления Оссэ тэлэри «во всяком морском знании и музыке моря», когда тот сидит на скале возле берегов Средиземья (Сильмариллион, с. 58).

Весьма заслуживает внимания и рассказ о проходе в Горах Валинора. По Сильмариллиону валар проложили этот проход — Калакирья, или Путь Света — только после прихода эльдар в Аман, ибо «даже среди сияющих цветов в садах Валинора, залитых светом Древ, они [ваньяр и нолдор] все же временами жаждали видеть звезды» (с. 59); в то время как в нашем сказании это «естественная особенность», как бы продолжение длинного, глубоко вдающегося в сушу залива.

Из рассказа о пришествии эльфов на берега Великих Земель (с. 118) ясно, что Хисиломэ — это местность, граничащая с Великим Морем, что соответствует идентификации Хисиломэ как области, помеченной буквой «g» на самой ранней карте (см. с. 81, 112); и весьма примечательно, что мы сталкиваемся здесь с представлением о том, что Мэлько запер людей в Хисиломэ: в конечном итоге, отсюда происходит рассказ о том, как после Нирнаэт Арноэдиад Мэлькор наградил истерлингов за предательство, заточив их в Хитлуме (Сильмариллион, с. 195).

В описании холма и города Кора возникают черты, сохраняющиеся в описании Тириона на Туне. Ср. Сильмариллион, с. 59:

«На вершине Туны воздвигнут был град эльфов, белые стены и уступы Тириона; и высочайшей из башен того града была Башня Ингвэ, Миндон Эльдалиэва, чей серебряный светильник сиял сквозь морские туманы».

Золотая пыль и пыль «волшебных металлов», которую Аулэ насыпал у подножия Кора, покрыла обувь и одежды Эарэндиля, когда он подымался по «долгим белым лестницам» Тириона (там же, с. 248).

Здесь не сказано, давали ли свет отпрыски Лаурэлин и Сильпиона, которые боги дали Инвэ и Нолэмэ и «чье цветение никогда не прекращалось», но далее в Утраченных Сказаниях (на с. 213), после Бегства Нолдоли, Древа Кора упомянуты еще раз: деревца, подаренные Ингвэ, «все еще источали свет», а деревца, подаренные Нолэмэ, были выкопаны и унесены «неведомо куда». В Сильмариллионе сказано, что Йаванна сотворила для ваньяр и нолдор «малое древо по образу Тэльпэриона, от коего отличалось оно лишь тем, что не дарило собственного света»; его «посадили во дворах под Миндоном, там росло оно, и много его сеянцев появилось в Эльдамаре». Вот откуда происходит Древо Тол Эрэссэа.