Книга в синей обложке

Кажется, пытка закончилась, чужое тело больше не давит сверху. Слышно, как застегивается молния… Диана забивается в угол диванчика, глаза все еще не решается открыть.

— Корчишь из себя жертву, да?

Сильная рука стискивает подбородок, запрокидывает голову.

— Не вздумай пожаловаться Майклу. Хотя ты не совсем дура. Смекнешь, что это не в твоих интересах.

Опять щелкает замок, хлопает дверь, и Диана остается одна. Теперь уже точно. Она чувствует себя куклой. Не фарфоровой, а тряпичной, которую истрепали и бросили в грязь.

Вдруг кто-то войдет, дверь ведь открыта… Диана кое-как приводит одежду в порядок, потом спускает ноги с дивана, собирает шпильки, упавшие на пол. Медленно, внезапно утратив способность передвигаться на высоких каблуках, приближается к шкафу с зеркальной дверцей. Хорошо, что зеркало какое-то тусклое, толком лица не разглядеть. Это даже к лучшему. На ней будто выжжено клеймо, каждый догадается, что произошло недавно, и что случилось гораздо раньше…

Звука оркестра уже не слышно, наверное, временный перерыв. Кто-то идет по коридору… Да, не показалось… Задевает стул возле двери…

Роджер вернулся? Сейчас она почти уверена в этом.

Диана в смятении выбегает на балкон, возможно, здесь Роджер не заметит, подумает, что она уже ушла. Тень и свет разделяют огромный балкон на две неравные части. Короткую, залитую светом из окна комнаты, которую только что покинула Диана, и погруженную в темноту длинную часть, на нее выходят окна других комнат, где люстры не горят. Диана успевает метнуться в самый дальний конец темной части балкона, там между стеной и каменной скамейкой, расположенной с торца, есть свободный промежуток. Можно присесть на корточки, сжаться и надеяться, что ее не заметят. Напротив, в освещенной части точно такая же скамейка.

На балконе появляется не Роджер, как опасалась Диана, а Майкл. Опирается руками о перила… Потом одной рукой срывает и бросает на пол галстук-бабочку, пытается расстегнуть воротник рубашки, это не удается сразу, тогда Майкл дергает сильнее, пуговица отлетает. Майкл хватается за горло, Диана отчетливо слышит его прерывистое дыхание. Он зажимает рот ладонью, видимо, борется с приступом тошноты.

Тяжело опускается на каменную скамейку, застывает, наклонившись и прижав ладони к животу. Пряди волос падают на глаза, да и без того Майкл вряд ли бы заметил Диану, даже в упор, даже если бы сама приблизилась. Она надежно укрыта темнотой… До Дианы долетает тихий стон. Она не знает, что делать: выбраться из укрытия и подбежать к Майклу или… Надо было сразу, а не прятаться. Но уже слишком поздно, на балкон выглядывает Итон.

— А, вот ты где. Тебя все потеряли. И Роджер куда-то сгинул… Майкл, что с тобой? Плохо, да? Позвать Диану?

— Зачем?

— Странные у вас какие-то отношения… Я просто подумал, может, у нее с собой лекарства есть на всякий случай.

— Не надо ничего, и так пройдет.

Итон садится рядом с Майклом, крепко обхватывает его. Наверное, боится, что иначе он прямо сейчас соскользнет вниз. Гладит Майкла по плечу, тот почти лежит в его объятиях. Если кто-то посторонний случайно высунется на балкон, подумает невесть что.

— Ты у нас всегда был хрупким… Погоди-ка, ты ведь мороженое съел. А тебе нельзя пока. Молодец! И мы тоже хороши, вчетвером не уследили.

— Причем тут мороженое? Со мной то же самое пару раз еще раньше было…

— Почему молчал тогда? Значит, у тебя осложнения какие-то. Завтра отведу тебя к Аллану, он все-таки потолковей этого маразматика Дизли. Ты ведь не ходил в больницу?

— Нет.

— А вообще надо показаться хорошему специалисту. Возвращайся в Лондон, Майкл. Жаль расставаться, но здоровье важней. Мы же все контактами обменялись, не потеряемся теперь. Кстати, я в середине ноября буду в Лондоне, так что обязательно встретимся.

— Встретимся… если я доживу до ноября.

— Что ты несешь?! Возьми себя в руки.

— Нет, Итон, я чувствую: мне несдобровать. Когда только приехал сюда, как будто второе дыхание открылось, так чудесно все складывалось. А потом началось… Знаешь, кто мне снится в последнее время? Не каждую ночь, но все же…

— Выкинь из головы эти ужасы.

— Тебе легко говорить.

— Думаешь, мне легко? Мне?

— Прости. Сам не знаю, что болтаю сейчас.

— Все-все, не волнуйся, тебе вредно. А то, не дай бог, разболеешься опять.

— Кэти не говори, ладно?

— Не скажу. Уезжай, пока есть возможность. Сил нет смотреть, как ты мучаешься.

— Я не мучаюсь… ох… — Майкл замолкает, потом тихо говорит:

— Эдервиль меня уже не отпустит, это просто замкнутый круг, а не город.

— Может, приляжешь? Там в комнате рядом я диванчик заметил. На балконе прохладно, между прочим, уже давно не лето.

— Не хватало мне еще тут на диванчиках валяться. Я встану сейчас. Через пять минут… Вроде немного получше становится…