«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

На практику мобилизации русских в золотоордынскую, монгольскую армию впервые указал Плано Карпини: «И вот чего татары (монголы. — А. М.) требуют от них: чтобы они шли с ними в войске против всякого человека…»[1077]

В «Житие Александра Невского» по этому поводу сказано: «Было в те времена насилие великое от иноверцев, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же Александр пошел к царю (Бэрх-хану. — А. М.), чтобы отмолить людей своих от этой беды»[1078].

Тогда Александру Невскому это удалось: «Хан согласился не требовать от нас войска…» [1079] «Но, может быть, такая льгота действовала только при жизни этих двух правителей. В источниках упоминается участие русских в боевых действиях на стороне ордынских ханов в Литве и Польше, на Кавказе и на Балканах, а также в междоусобных распрях внутри Орды»[1080]. Нередко и монголам приходилось присоединяться к дружинам того или иного русского князя, шедшего воевать соседскую область[1081].

В русских источниках, в частности в «Житие Михаила Ярославина Тверского», имеются сведения о золотоордынском судопроизводстве: подробно описывается противоборство бывшего Великого князя Михаила Тверского с новым Великим князем Георгием (Юрием) Данииловичем Московским, которое закончилось судебным разбирательством в Высшем суде Золотой Орды[1082].

Помимо Верховного суда Золотоордынского ханства, пред которым предстал не только князь Михаил Тверской, но и другие русские князья, существовали местные суды. Ибн Баттута писал о них: «…Кади[1083] приходит в его (эмира Хорезма, входившего в состав Золотой Орды. —

А. М.) приемную и садится на отведенное ему сиденье; вместе с ним [являются] правоведы и писцы. Насупротив его садится один из старших эмиров, при котором восемь [других] старших эмиров и шейхов тюркских, называемых аргуджи (по-монгольски — заргучи, то есть судьи. — А. М.); к ним люди приходят судиться.

Что относится к делам религиозным, то решает кади, другие же [дела] решают эти эмиры. Решения их основательны и справедливы, потому что они [судьи] не заподозриваются в пристрастии и не берут взяток»[1084].

Если в непредвзятости приговора Верховного суда Золотоордынского ханства в отношении князя Михаила Тверского можно было усомниться[1085], то справедливость указов Узбек-хана в связи с уголовными преступлениями, совершенными воинами его армии против мирного населения и тем более против мусульманского духовенства, сомнений не вызывает. А «действия указов царя и послушание войска и армии» современники приводили в пример.

Вассаф в своей «Истории» по этому поводу писал: «…Обитатели скита (здесь — поселение мусульман-отшельников. — А. М.) стали просить (Узбек-хана. — А. М.) о помощи против обид и притеснений войска… Они доложили, что из лиц, принадлежащих скиту… (воины. — А. М.) увели в плен несколько человек… и что все, что нашли, разграбили… Между прочим, два монгола запустили в окно скита копье, чтобы унести тканый занавес…

Когда это заявление было доложено Узбек-хану, то состоялся указ, чтобы сначала из тех двух лиц, которые ради занавеса совершили недостойное дело, одного казнили, а другого, примерно наказали. Повесив ему на шею отрезанную голову [казненного], провели сперва вокруг лагеря, а потом уже уложили в… могилу рядом с его несчастным товарищем.