«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

В процитированной выше молитве Чингисхана, во-первых, нашло свое отражение качественное изменение в жизни общества монгольских кочевников, касавшееся идеологии: изменение культов[275]. Обоснованием этой замены с позиций верований древних монголов — тэнгрианства — ранее стала «Легенда об Алан-гоа». Во-вторых, рассматриваемая нами «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» зафиксировала следующий важный этап эволюции древнемонгольского общества и мировоззрения самого Чингисхана — начало формулирования концепции политической власти создаваемого им единого монгольского государства, в основу которой тоже был положен культ Всевышнего Тэнгри.

И наконец, завершая легенду, ее автор вложил в уста Борчу обращенные к Владыке Чингисхану такие хвалебные слова:

…О Чингисхан, ты из владык,
Иноплеменников иных
Заставил преклонить колени,
Ты придавил своей стопой
Врагов, мечтавших об отмщенье.
Пока ты здравствуешь, о хан,
Всегда мы будем верх держать
Над чужеземцами-врагами.
Ничей нам не грозит захват,
Нет, нас враги не устрашат,
Пока ты с нами…
Самих себя не пощадим,
Но недругам отпор дадим.
Мы узы дружбы не порвем,
Чувств родственных мы не утратим.
В суровый выступим поход
Навстречу чужеземным ратям[276]

.

Автор легенды неслучайно вложил эту хвалебную речь в уста ближайшего соратника Чингисхана — Борчу Кому если не ему лучше всех чувствовать харизматичность Владыки Чингисхана, осознавать его роль в борьбе за создание единого монгольского государства, знать о предстоящих впереди сражениях.

В середине 1202 г. все античингисовские силы (мэргэды, часть хэрэйдов под предводительством Жаха гамбу, ойрады) стали консолидироваться вокруг найманского Таян-хана. В этих условиях Чингисхан мог обеспечить безопасность своего улуса, лишь покончив с этой античингисовской группировкой во главе с найманами на западе и с ворогами-татарами на востоке. «Приведя к покорности тайчудские роды, Чингисхан отомстил за обиды, нанесенные ему лично. Чтобы отомстить за свое семейство, ему надо было истребить татар, убийц его предков, убийц его отца, Есухэя храброго»[277].

«Размышляя о том, что требуется для победы в этом сражении, Чингисхан критически проанализировал предыдущие походы и бои. Только в двух из его пятнадцати больших и малых сражений (в 1197 г. — против журхинцев и в 1202 г. — против тайчудов. — А. М.) враг был повержен окончательно, а вражеские предводители уничтожены. Задавшись вопросом: „Почему его войску не удавалось добиться того же в остальных сражениях?“ — Чингисхан, очевидно, осознал, что дело в завершающей стадии любого сражения. Как говорится, конец — делу венец!

В начале сражения, когда войско Чингисхана обрушивало на врага молниеносный удар, оно добивалось блестящего успеха, но в конечной стадии боя его воины ослабляли натиск и отклонялись от направления главного удара, увлекшись легкой добычей. В результате нарушался боевой порядок, войско становилось плохоуправляемым.

Чингисхану было понятно: для достижения полной и окончательной победы требовалось „новое оружие“, которое обеспечило бы боевую дисциплину в завершающей фазе сражения»[278].

Этим оружием стала очередная яса (монг. засаг — «указ», «закон». — А. М.) Чингисхана, которая впоследствии, несомненно, была включена им в первую редакцию «Книги Великой Ясы»:

ПОВЕЛЕНИЕ ЧИНГИСХАНА О НОВОМ ПОРЯДКЕ ДЕЛЕЖА ДОБЫЧИ И СОГЛАСОВАННЫХ ДЕЙСТВИЯХ В БОЮ

Покуда неприятеля тесним, никто не смеет у поживы мешкать! Повержен враг — и все его добро считается тогда добычей нашей, туг наступает время дележа.

Когда же нам случится отступать, всем следует вернуться к месту, откуда шли мы в бой. А кто его немедля не займет, тот предал нас и будет умерщвлен![279]

«Именно это повеление Чингисхана стало одним из источников сокрушительной победы над татарами, в результате которой была обеспечена безопасность восточных рубежей его улуса и появилась возможность сосредоточить все свое внимание на западных соседях»[280].