«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

И повелел при этом Чингисхан: „Коль у жирхинцев народятся сыновья, пусть верою и правдой служат сродникам нукера Хуилдара. Родители жирхинских дев не смеют по своей воле выдавать их замуж! Да будут все они — их сыновья и девы — в бессрочном услужении семейства Хуилдара!“

Хуилдар сэцэн самым первым поклялся в преданности своей, поэтому Чингисхан повелел: „За службу истовую Хуилдара да не оставим мы своей заботой всех его потомков — и больших, и малых!“»[324]

Джек Уэзерфорд, подчеркивая значимость нововведений Чингисхана, которые впоследствии были законодательно закреплены в «Книге Великой Ясы» Чингисхана, писал: «Взяв на себя распределение всего награбленного богатства, Чингисхан снова урезал освященные обычаем привилегии благородных родов, которые обычно сами делили между собой добычу Это вызвало у многих из них сильную ярость, и некоторые даже перешли на сторону Жамухи, еще более углубив вражду между „белой костью“ и простыми кочевниками.

Чингисхан вновь показал, что, вместо того, чтобы рассчитывать на кровные узы и силу обычая, члены его племени могут обращаться за помощью непосредственно к нему. Таким образом, он заметно централизовал управление кланом и одновременно усилил преданность своих подданных»[325].

* * *

Весть о разгроме хэрэйдского ханства и смерти бежавшего с поля боя Ван-хана от рук найманского воина, очевидно, никого не оставила равнодушным на монгольских просторах и ускорила процесс решающего размежевания сторонников и врагов Чингисхана.

Недруги понимали, что единственной реальной силой, способной хоть как-то противостоять Чингисхану, их последним союзником и оплотом может стать найманский Таян-хан. Поэтому, как свидетельствует Рашид ад-Дин в «Сборнике летописей», «Тогтоа, государь мэргэдов, Алин-тайши из эмиров хэрэйдов, бежавший туда, племя ойрад, предводителем которого был Хутага-беки, Жамуха из племени жажирад, племена дурбан, татар, хатагин и салжиуд — все полностью собрались к Таян-хану»[326].

Сам же Таян-хан, ничтоже сумняшеся, по отношению к Чингисхану был настроен решительно и агрессивно: «Торчат в степи, что на востоке, и много возомнили о себе монголы. Их кучка жалкая до смерти запугала, согнала с отчины и в бегство обратила и, наконец, свела-таки в могилу Ван-хана, потомка древлеславнейшего рода. Ужели всех прибрать к рукам они хотят, поставить хана своего над нами? Известно, что на небе два светила — луна и солнце; в их воле освещать небесный свод. Но как же можно на земле двум ханам сразу править?![327]Я непременно попленю монголов этих и в отчину свою их пригоню»[328].

Найманы, готовясь к войне против Чингисхана, сильно нуждались в боевой поддержке племени онгудов, которые, как и найманы, были народом «тюркских кровей и несторианской веры»[329]. Онгуды в XII в. обитали в излучине реки Хуанхэ и, являясь подданными цзиньского императора, охраняли горные проходы на северо-западе Шаньси, связывавшие Северный Китай с Монголией. Но главное — они могли бы ударить в тыл Чингисхана.

Именно поэтому «надменный Таян-хан… отослал посла по имени Торбиташи к вождю онгудов Алахуши дигитхури со словами: „Монголов кучка, что в степях восточных, кичиться стала силою чрезмерно. Так вместе повоюем тех монголов, их попленим, колчаны отберем. И выступай, мой Алахуши, немедля и будь в моей дружине отрядом правофланговым“»[330].

Вождь онгудов, видимо опасаясь набирающего силу Чингиса, не только отказался присоединиться к античингисовским силам, но и поспешил известить Чингисхана о коварных замыслах найманов и их союзников, а по сообщению «Юань ши», и вовсе «поднял обок (сородичей. — А. М.) и стал вассалом [Чингисхана]»[331]?