«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

В первый весенний месяц 1212 г. в Лунане состоялось представительное собрание киданей, на котором Елуй Люгэ, объединившись с Елюй Ахаем, провозгласил себя главнокомандующим киданьского воинства[663], после чего к Чингисхану был отправлен посол с известием о присоединении киданьских войск к монголам.

Возмущение киданей против цзиньцев в Ляодуне и их переход на сторону монголов явилось серьезным ударом по позициям империи Цзинь в этом районе (северо-восток Китая). Таким образом, курс Чингисхана на усиление внутренних противоречий в империи Алтан-хана и, в частности, между чжурчжэнями и подвластными им киданями дал свои результаты. При непосредственном участии монгольских войск были сделаны важные шаги по возрождению киданьского государства, сразу признавшего сюзеренитет Великого Монгольского Улуса…

Антагонизм между чжурчжэнями и их подданными (китайцами) и бывшими союзниками (тангудами, южными сунами, корейцами) обострялся. Это выразилось во вспыхнувшем в Шаньдуне в 1212 г. античжурчжэньском восстании «поклонников красного огня», в переходе на сторону монголов четырех тумэнов китайских войск, во вторжении в 1213 г. на чжурчжэньскую территорию тангудских войск. Попытки Алтан-хана привлечь на свою сторону корейцев, помешать установлению союзнических отношений между монголами и южными сунами оказались безрезультатны.

Поручив Тулую продолжить военные действия на главном направлении (наступление на Срединную столицу империи Цзинь, город Чжунду), сам Чингисхан отправился к Западной столице чжурчжэней. Осенью 1212 г. город Датун «был окружен; при повторном штурме Западной столицы в императора попала шальная стрела, поэтому осаду сняли»[664].

Когда же Чингисхан узнал, что в Срединной столице империи Цзинь не на жизнь, а на смерть разгорелась борьба за императорский престол[665], он немедленно возобновил боевые действия своей армии: в августе 1213 г. его войска снова двинулись в направлении города Чжунду.

Если в отношении вражеских воинов и мирного населения, не оказавших сопротивления и не совершивших преступлений против монгольских войск, монголы были снисходительны, то тех

«кто при приближении противника не подчиняется приказу [о капитуляции], непременно казнят, пусть даже [он] оказывается знатным»[666].

Проанализировав опыт боевых действий монгольской армии в походах против тангудов, Чингисхан также повелел использовать в монгольской армии такой тактический прием, кхкхашар (осадную толпу. — А. М.):

УКАЗ ЧИНГИСХАНА О ПРАВИЛАХ ШТУРМА НЕПРИЯТЕЛЬСКИХ ГОРОДОВ

«Всякий раз при наступлении (монголов. — А. М.) на большие города [они] сперва нападают на маленькие города, захватывают [в плен] население, угоняют [его] и используют [на осадных работах].

Тогда [они] отдают приказ о том, чтобы каждый конный воин непременно захватил десять человек. Когда людей [захвачено] достаточно, то каждый человек обязан [набрать] сколько-то травы или дров, земли или камней.

[Татары] гонят [их] день и ночь; если [люди] отстают, то их убивают. Когда [люди] пригнаны, [они] заваливают крепостные рвы [вокруг городских стен тем, что они принесли], и немедленно заравнивают [рвы]; [некоторых] используют для обслуживания [колесниц, напоминающих] гусей, куполов (специальных щитов. — А. М.) для штурма, катапультных установок и других [работ]»[667].

Как явствует из древних источников, «со временем и с накоплением опыта последовательность действий при осаде у монголов становится стереотипной»[668]. Именно эта последовательность в виде обязательных правил, по всей видимости, и была закреплена в процитированной выше ясе Чингисхана, пополнившей число его указов военно-правового характера в «Книге Великой Ясы».

* * *

«Осада Бейджина (Чжунду. — А. М.) длилась почти год, до весны 1214 г. Это было трудным временем для монголов, у которых, как рассказывали, разразилась какая-то эпидемия, у них закончились припасы…

К весне положение защитников было еще хуже»[669].

Алтан-хан и его окружение оказались вынуждены расписаться в полной небоеспособности своего не столь уж малочисленного войска, поэтому было принято предложение «эмира в сане везира по имени Онгин чин-сан (Вангин чинсан. — А. М.), который сказал: „Теперь благо будет в том, чтобы мы послали посла [к Чингисхану] с тем, что мы подчиняемся [ему], и [монголы] во всяком случае [после сего]уйдут из страны, а тогда мы устроим другой совет!“

Алтан-хан одобрил эту речь и отправил посла к Чингисхану…»[670]