«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана

[Чингисхан] соизволил спросить: „Почему?“

Тот ответил: „Я подумал про себя: когда мы [еще] не взяли города, всему, начиная от веревки и кончая небольшим платком, господином был Алтан-хан. Теперь, когда мы захватили город, все принадлежит Чингисхану. Как же отдают тайно и воровски кому-то его добро? Вот почему я ничего не взял!“»[676]

«И покорил тогда Чингисхан покором лютым Унгура и Архай хасара, а Шигихутугу, милость свою явив, соизволил сказать свое повеление».

ПОВЕЛЕНИЕ ЧИНГИСХАНА О ТОМ, КАК СЛЕДУЕТ БЛЮСТИ ЗАКОН ВЕЛИКИЙ

«Чингисхан своим повелением покором лютым покорал Унгура и Архай хасара, прельстившихся дарами наместника Алтан-хана, а Шигихутуга, который его подношения не принял и пристыдил за то, что растачает он воровски богатства, отныне принадлежащие Владыке Чингисхану, хан соизволил щедро наградить и удостоил слов хвалебных:

„Ты, ставший веждами моими, окрест взирающими ясным днем, и слухом, внемлющим во тьме ночной, воистину блюдешь закон Великий!“» [677]

Очевидно, что здесь Чингисхан говорит о «тору», «Великом законе» Всевышнего Тэнгри, по убеждению Чингисхана закрепившем за ним и его «золотым родом» единоличное право собственности «над всем и вся» не только в «улусе войлочностенном», но и на всех завоеванных территориях империи Цзинь.

Именно это засвидетельствовал итальянский христианский миссионер Плано Карпини, писавший о том, что Великий хан Великого Монгольского Улуса в соответствии с имперским законодательством не только обладал абсолютной полнотой власти, но и являлся верховным собственником всех земель и полным распорядителем жизни своих подданных:

«Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране (местности. — А. М.), если где император (Великий хан. — А. М.) не укажет ему… И следует также знать, что все настолько находится в руке императора, что никто не смеет сказать: „Это — мое или его“, но все принадлежит императору, то есть имущество, вьючный скот и люди…»[678]

Следует подчеркнуть, что результаты боевых рейдов монгольских войск по всем направлениям были впечатляющими: «…той осенью (1215 г. — А. М.) было взято в итоге городов — 862…»[679] К началу 1216 г. практически вся территория империи Цзинь к югу от Срединной столицы, города Чжунду, и вплоть до северного берега реки Хуанхэ, а также провинция Ляоси полностью и Ляодун частично были подчинены Великому Монгольскому Улусу, то есть принадлежали Великому хану Чингису и его «золотому роду».

Чингисхан понимал, что, хотя достигнута главная цель кампании — захвачен город Чжунду и обескровлен противник, войска цзиньского Алтан-хана, до окончательной победы еще далеко: «Алтан-хан был стойким врагом, а [его] эмиры и народ, колеблясь, склонялись то к одной стороне, то к другой, и, так как большинство владений и областей (империи Цзинь. — А. М.) опустели, любой эмир, подобно [тому, как это было] в эпоху царей уделов, делался независимым государем и владетелем какого-нибудь владения»[680].

Продолжить боевые действия в Северном Китае, подчинить себе всех новоявленных «царей уделов» Чингисхан поручил своему верному сподвижнику и прославленному военачальнику Мухали.

УКАЗ ЧИНГИСХАНА О ПРОИЗВЕДЕНИИ МУХАЛИ В ВИЗИРИ (ГУЙ ВАН. — А. М.) И ПРОДОЛЖЕНИИ ПОКОРЕНИЯ ИМПЕРИИ ЦЗИНЬ

«…Осенью, в восьмой месяц (1217 г. — А. М.), Мухури (Мухали), будучи произведен в визири (гуй ван. — А. М.), был послан с монгольскими и китайскими войсками на юг (в державу Алтан-хана. — А. М.) [681].

Чингисхан дал ему в подчинение тумэн войска [состоявшего] из племени онгуд, одну тысячу сборную, четыре тысячи из племени уруд, две тысячи из племени ихирэс… одну тысячу мангудов… три тысячи из племени хунгирад… две тысячи жалаиров, и кроме [этих] монголов, еще [часть] войск Кара-Хитая (киданей. — А. М.) и Джурджэ (чжурчжэней)… приказал ему, чтобы он охранял то, что было покорено в пределах областей хитайских и чжурчжэньских (империи Цзинь. — А. М.); и, по возможности, покорял то, что еще не было покорено»[682].