Книга воздуха и теней

Я нашел в бумажнике визитную карточку детектива Мюррея, позвонил ему, оставил срочное сообщение и набрал 911. После этого имело место нашествие множества незнакомых людей; в телевизионных драмах о преступлениях и авариях такое всегда вырезают, поскольку в реальной жизни это занимает огорчительно много времени. Фельдшеры унесли Омара, хотя он твердил, что и сам спустится по лестнице, а я развлекал полицию — сначала пару офицеров в форме, потом пару детективов, Симони и Харриса. Они осмотрели входную дверь и нашли на замке следы взлома, что заставило их отнестись к происшедшему не просто как к домашнему скандалу — а именно так, по-моему, они сразу подумали: истекающий кровью мужчина, пропавшая женщина, богатые люди, порочные связи. И все же в их голосах проскальзывала особая интонация, словно они имели дело с некими монстрами. Казалось, они тщатся произнести остроумное замечание типа того, что сценаристы вкладывают в уста Джерри Орбаха в старом сериале «Закон и порядок». Они хотели знать, кто такой Омар, откуда он приехал, какие отношения связывают его с пропавшей женщиной; пришлось объяснять наличие у Омара пистолета и мои опасения за безопасность мисс Келлог, рассказать об уличном происшествии с головорезами, возможно, русскими.

Мисс Келлог остановилась тут, у вас? Почему не в отеле? Она ваша приятельница, мистер Мишкин? Нет, не приятельница; я не знаю, почему ее похитили; на самом деле им нужна только рукопись. Почему им нужна рукопись, мистер Мишкин? Она что, очень ценная? Непохоже, но кое-кто думает, будто она может вывести на что-то действительно ценное. А-а, вроде карты, на которой обозначено сокровище? Они с ухмылкой закатили глаза, а я сказал что-то вроде: можете смеяться, если вам угодно, но мужчину замучили до смерти, выясняя местонахождение этой вещи, теперь вот и женщину похитили, а вы по-прежнему воспринимаете все как шутку.

И потом мы заговорили о профессоре Булстроуде.

По правде говоря, с происшествиями такого сорта городские полицейские детективы редко сталкиваются. Им хотелось, чтобы это была домашняя разборка с придурью, как свойственно богатым людям. Полицейские засыпали все поверхности черным порошком для обнаружения отпечатков пальцев, забрали множество фотографий, пистолет Омара и образцы крови, пролитой им у меня на службе. И ушли, заявив, что будут на связи. Я тут же вышел сам, отправился в гараж, где Рашид оставил «линкольн», и поехал в больницу Святого Винсента проведать Омара.

И ничуть не удивился, застав там обоих детективов. Меня пустили к Омару только тогда, когда они закончили попытки вытянуть из него то, чего он не знал. Врачи хотели оставить Омара на всю ночь для обследования, подозревая сотрясение мозга, и я ушел, пообещав связаться с его семьей и заверив, что ему нет нужды беспокоиться из-за расходов.

Едва я покончил с не очень-то приятным звонком семье Омара, как мой мобильный телефон ожил снова. Это оказалась Миранда.

— Где вы? С вами все в порядке? — Естественные (и глупые) вопросы сразу вырвались у меня, хотя я понимал, что на первый она не ответит, а ответ на второй может оказаться пугающим.

— Со мной все хорошо.

Судя по голосу, это было далеко не так.

— Где вы? Я идиот!

— Не знаю. Мне на голову надели мешок. Послушайте, Джейк, не сообщайте в полицию. Они велели мне позвонить вам и сказать это.

— Хорошо, не буду, — солгал я.

— Омар в порядке? Они ударили его…

— С Омаром обошлось. Чего они хотят? Проклятое письмо у них… зачем же они захватили вас?

— Им нужны другие письма, зашифрованные.

— Не понимаю… я отдал вам все, что ваш дядя оставил мне. Ни о каких шифрованных письмах мне ничего неизвестно.

— Нет, когда бумаги нашли, они там были. Здесь есть женщина, Кэролайн… по-моему, ее они тоже захватили…

— Русская?

— Нет, американка. Она сказала, в свертке лежали шифрованные письма, но тот, кто должен был отдать их, не сделал этого.

— Кто?

— Не важно. Эти люди говорят, что документы принадлежат им, что они заплатили за них дяде, много заплатили, а он попытался обмануть их. Джейк, они собираются…

Это оказалось мучительно — реконструировать наш разговор. Мы оба кричали в трубку (хотя обычно, разговаривая по телефону, я стараюсь не повышать голос, как делают многие мои сограждане, в результате чего улица часто напоминает сумасшедший дом; и у меня нередко возникает вопрос, что об этом думают настоящие сумасшедшие), и кто-то оборвал разговор на середине фразы. Смысл его был предельно ясен; если я не раздобуду шифрованные письма, о которых упоминает Брейсгедл, они обойдутся с Мирандой как с ее дядей; и еще, они ликвидируют ее в то же мгновение, как решат, что в это дело замешана полиция.