Книга воздуха и теней

Выйдя на свободу, он тут же поступил в армию, поскольку никаких других перспектив не имел и хотел получить образование. Это произошло в разгар Вьетнамской войны, и военные тогда были не слишком разборчивы. Думаю, в нем проснулись гены дедушки Стифа, потому что он оказался примерным солдатом: воздушно-десантные силы, спецотряд, серебряная звезда. Почти все два года он прослужил в Шанском нагорье, как у нас называют спорный регион, где сходятся Лаос, Вьетнам и Камбоджа, в компании горцев — как Марлон Брандо в «Апокалипсисе сегодня». Его комментарий о пережитом тогда свелся к одной фразе: «Все было точно как в том фильме».

Достаточно странно, что этот ужас превратил его не в монстра, а в кого-то вроде святого. Он начал ходить в церковь Святого Иоанна, а потом записался к иезуитам. Когда он сказал мне об этом, я подумал, что он шутит. Я не мог представить себе Пола священником, а еще меньше — иезуитом, но это лишь подтверждает тот факт, как мало мы знаем о наших близких. Как уже сказано, я был потрясен.

Итак, он вернулся в Нью-Йорк с идеей создать в трущобах что-то вроде колонии и осуществил свое намерение. Но поскольку это был Пол и с учетом иезуитских традиций, все у него получилось немного шиворот-навыворот; во всяком случае, с Джейн Аддамс[58] его никто не путает. Я сказал, что он стал святым, но одновременно остался бандитом. В святцах таких типов пруд пруди. Прежде всего, основатель ордена, к которому принадлежит Пол.

Его теория такова: наша цивилизация вступает в темную эпоху, и в городских гетто уже заметны следы этого. По его словам, темные времена есть следствие того, что цивилизация и культура утрачивают историческую память, а правящие классы не хотят расплачиваться за свою цивилизованную жизнь. Подобная судьба постигла Рим. По мнению Пола, когда наступит крах, бедняки переживут его лучше, чем господа: у них меньше потребностей, они отзывчивее и памятливее. Вот почему Иисус предпочитал их.

Да, похоже на чистое безумие. Но когда я вижу, насколько беспомощны мои сограждане, представители среднего класса и выше, как рабски они зависят от электричества, газа и услуг работающих на них невидимых миллионов, как не любят они честно платить по счетам, когда я вижу нашу абсурдную приверженность к обнесенным высокими оградами закрытым районам, наши «хорошие дома» и нашу некомпетентность во всем, кроме манипулирования брендами, я нередко думаю, что в словах Пола есть смысл.

В итоге он создал, под видом церкви и школы, некое подобие средневекового аббатства. Оно состоит из трех зданий или, точнее, из двух зданий и пустого пространства между ними — там когда-то стояли трущобы, полностью уничтоженные огнем и снесенные. От улицы строение отделено стеной с воротами, куда мы с Омаром тогда и вошли. Ворота всегда открыты. (Лимузин мы оставили на улице, и я не сомневался, что никто не тронет его — таким уважением пользуется это место.) На месте снесенного дома сейчас нечто вроде крытой аркады с зеленым садом, маленькой террасой, фонтаном и детской площадкой. Одно из зданий — школа, там же живет часть учеников, а в другом расположены офисы, общие спальни и мастерские. Здесь также находится община «Ковчег», объединяющая людей, которые живут вместе с нетрудоспособными инвалидами и заботятся о них. Еще здесь есть медицинская клиника и бесплатная католическая столовая для бедных. Как обычно, тут царил хаос: безумцы и калеки ковыляли по своим делам, проходящие реабилитацию гангстеры в просторных робах занимались различными видами работ, а между теми и другими носились школьники в аккуратных формах. Ну чем не Средневековье? Омар всегда чувствует себя здесь как дома.

В сложившейся ситуации я пришел именно к Полу, потому что его ум заточен на такие вещи; пожалуй, отчасти в духе нашего папы. По сравнению с ним я младенец, и хотя меня нередко раздражает то, что я завишу от брата в подобных вопросах, время от времени я обращаюсь к нему. Пол говорит, это хорошо для моей души.

Мы нашли его в подвале школьного здания, где он обсуждал с поставщиками установку бойлера. На нем был голубой комбинезон, очень грязный, но на Поле даже грязь выглядит хорошо. На мой взгляд, он мало изменился с тех пор, как почти двадцать пять лет назад я встретил его в аэропорту после возвращения из армии; разве что волосы стали длиннее. Он все еще похож на Рутгера Хауэра из «Бегущего по лезвию бритвы». Или на вербовочный плакат СС. При виде нас он расплылся в широкой улыбке, блеснув в полумраке подвала ослепительно белыми зубами, и по очереди обнял обоих. Бросив поставщикам несколько слов и оставив их заниматься своим делом, он повел нас к себе в кабинет: крошечную комнатку с видом на террасу и детскую площадку. Конечно, в первую очередь его интересовало, что стряслось с головой Омара. Думаю, он любит Омара больше, чем меня. Нет, это неправда, но пусть здесь все так и останется. Пол любит меня, и это сводит меня с ума. Я же часто веду себя с ним по-свински, но ничего не могу с собой поделать. Думаю, это кровь Иззи вскипает во мне, наполняя надменным презрением.