Книга зеркал

Лора Бейнс позвонила мне два дня спустя, когда я сидел в очереди в конторе на Пятьдесят шестой Западной улице – надо было поменять фотографию на водительском удостоверении – и рассеянно перелистывал оставленный кем-то журнал.

– Мистер Келлер, я прочитала отрывок, и мои подозрения подтвердились, – сказала она. – Ричард Флинн выдумал все от начала и до конца – ну, почти все. Может быть, он и впрямь писал роман. Знаете, в прошлом писатели часто пользовались таким приемом: утверждали, что все изложенное – чистая правда, а не художественный вымысел, что автор обнаружил какую-то анонимную рукопись, или что рассказчик – реально существовавшая личность, или что-то в этом роде. А может быть, по прошествии стольких лет он и сам поверил в то, о чем писал. Вам удалось заполучить полный текст?

– Пока нет.

– Похоже, Флинн свою книгу так и не закончил. Наверняка он разуверился в себе, а вдобавок сообразил, какими неприятностями может обернуться вымышленное повествование о реальных людях, вот и забросил писать.

Меня разозлил ее спокойный, почти торжествующий тон. Если все рассказанное Дереком правда, то Лора Бейнс лгала мне не краснея.

– Доктор Вестлейк, как бы то ни было, профессор Видер погиб от удара бейсбольной биты – этого Ричард Флинн не выдумал. А вы после убийства почему-то решили сменить фамилию. Да, у меня пока нет рукописи целиком, но сведений собралось больше чем достаточно. Признайтесь, вы приезжали к Видеру в ночь убийства, верно? А потом к нему приехал Флинн, застал вас там и устроил скандал, поскольку вы ему соврали, что заночуете у подруги. Все это я знаю наверняка, так что не лгите мне больше. Лучше расскажите, что потом произошло.

Она молчала, и я представил ее на ринге боксером в нокауте, а сверху склонился рефери, отсчитывая секунды. Похоже, она не ожидала, что мне станут известны все подробности того злополучного вечера. Профессора убили, Флинн умер, а о том, что все это видел Дерек Симмонс, она не подозревала. Я решил, что сейчас она начнет все отрицать или выдумает еще какой-нибудь фокус.

– А вы подлец, – неожиданно сказала она. – И что вы намерены сделать с этой информацией? Или вы в детектива играете? Почти тридцать лет прошло, я всего этого просто не помню! Вы хотите меня шантажировать?

– По-вашему, у меня есть чем вас шантажировать?

– Келлер, у меня в этом городе много знакомых.

– О, это звучит как угроза из старого детективного фильма. Теперь мне остается только сказать: «Извините, мадам, работа у меня такая», грустно улыбнуться, надвинуть шляпу на лоб и поднять воротник плаща…

– Что за вздор вы несете! Вы пьяны, что ли?

– Значит, вы отрицаете, что были в гостях у профессора в ночь убийства и что Ричард Флинн, защищая вас, скрыл это от полиции?

Помолчав, она спросила:

– Вы записываете этот разговор, Келлер?

– Нет, не записываю.

– Может быть, у вас, как у Флинна, рассудок помутился. Надеюсь, ваша медицинская страховка, если у вас таковая имеется, позволит оплатить несколько сеансов психотерапии. Вам это пойдет на пользу. Я никого не убивала. Теперь, почти тридцать лет спустя, никого не интересует, где я была в день убийства.

– Это интересует меня, доктор Вестлейк.

– В таком случае поступайте, как вам будет угодно. И больше не пытайтесь со мной связаться, предупреждаю. Из вежливости я вам рассказала все, что могла. А если вы еще раз мне позвоните, я заявлю на вас в полицию – за домогательства и преследование. Прощайте.

Я раздраженно сунул мобильник в карман. Ну вот, сам виноват – потерял важный источник. После такого разговора общаться со мной Лора больше не станет. Зачем я это сделал? Дерек Симмонс вручил мне пару козырей, а я сдуру выложил их в бестолковом телефонном разговоре.

Вскоре подошла моя очередь. Фотограф посмотрел на меня и предложил:

– Да не волнуйтесь вы так. У вас такое напряжение на лице, будто вам в одиночку бороться с глобальным кризисом.

– Что-то типа того, – вздохнул я. – Вот только денег за это мне не платят.

Пока в город постепенно приходила весна, Гарри Миллер день за днем сообщал мне сведения о людях, так или иначе связанных с Джозефом Видером, и с каждым из них я беседовал или встречался.

Сэм долго болела: простуда перешла в пневмонию. Луиза, изучавшая историю искусства в Калифорнийском университете, прилетела в Нью-Йорк ухаживать за старшей сестрой. Я их навещал, но Сэм всякий раз просила потерпеть – не хотела, чтобы я видел ее с распухшим красным носом и слезящимися глазами.

Питер вечно был занят или уезжал в командировки, поэтому я время от времени ему звонил, сообщал о ходе расследования. Мисс Ольсен так и не обнаружила полный текст рукописи.

Несколько раз я звонил Саре Харпер, сокурснице Лоры Бейнс, но она на звонки не отвечала и не перезванивала. С Ингой Росси, сестрой профессора Видера, связаться тоже не удавалось. Я разыскал ее адрес и телефон, но поговорил только с экономкой, которая почти не знала английского, и в конце концов понял, что синьор и синьора Росси на два месяца уехали в путешествие по Южной Америке.