Книга желаний (СИ)

— Умница, можешь ведь, когда захочешь.

— Вальрик — князь Южного княжества, Морли — святой брат-инквизитор, Нарем — воин из отряда князя.

— Все?

Черт побери, он знает, он точно знает, о чем спрашивает, и спрашивает лишь потому, что мое смущение доставляет ему удовольствие.

— Рубеус. Да-ори Рубеус, мой валири.

— Надо же, — Карл поцокал языком, выражая то ли восхищение, то ли удивление подобным поворотом событий. — Сумела. В полевых условиях, не имея ни малейшего понятия о сути процесса, без тренировок и подготовки… Впрочем, я всегда утверждал, что ты — особенная, а Марек не верил. И что, получилось? Хотя зачем вопросы, сам вижу, что получилось. Что ж, поздравляю, ты стала совсем взрослой. Ты… как там тебя, подойди ближе.

Рубеус не шелохнулся, ну да, он упрям и к тому же привык приказывать, но не подчиняться. Надо было объяснить, что Хранителям границ не перечат — опасно для жизни. Хранители — они сильные, сильнее любого из нас — и умные, иначе не выжили бы. А еще очень болезненно относятся к любому проявлению самостоятельности. Первое, что мне пришлось усвоить в Орлином Гнезде — абсолютная покорность. Любой приказ, любое слово Хранителя — есть закон.

Для меня, но не для Рубеуса.

— Сюда. Подойди, — когда Карл говорит так, лучше не спорить, а еще лучше спрятаться и переждать бурю. Я так и делала, но… но сейчас дело не во мне, на меня Карлу наплевать, его интересует Рубеус, и страшно подумать о том, что произойдет, если Рубеус и дальше станет упорствовать. Но то ли он почувствовал опасность, то ли откликнулся на мой умоляющий взгляд, то ли Господь по-прежнему хранил своего слугу, но Рубеус послушно подошел к Карлу.

Люди не вмешивались, только бы у князя хватило благоразумия… и терпения. Карл уйдет… очень надеюсь, что уйдет, а я останусь и все объясню. Лишь бы только без жертв обошлось, в противном случае моих объяснений никто и слушать не станет.

Впервые мне стало по-настоящему страшно, не за себя — Карл не убивает своих, а я ко всему продолжаю оставаться его валири — но за людей. За медведя-Морли, за хмурого Нарема и особенно за Вальрика, у которого благородства чуток больше, чем мозгов.

— Неплохой экземпляр, — Хранитель границ рассматривал Рубеуса с откровенным любопытством, — монах бывший… у тебя извращенное чувство юмора. На будущее — с этими фанатиками не стоит связываться, некоторые, вместо благодарности, убивают своих вали, но у тебя, как вижу, обошлось. Кстати, я, кажется, тебя знаю… определенно знаю… Ладно. Свободен.

Рубеус снова послушно выполнил приказ, он определенно что-то задумал, в противном случае, откуда такая нарочитая покорность? А Карл переключил внимание на меня.

— Коннован подойди, пожалуйста.

Ну вот, началось. Я с тоской думала о том, что сейчас произойдет. Когда Карл в одном предложении сочетал "Коннован" и "пожалуйста", это означало одно — я снова сделала что-то не так. А за ошибки надо платить.

— Ну? — Взгляд у Карла не злой, скорее равнодушный. И внимательный. Это только кажется, будто Карл полностью сосредоточил внимание на мне, на самом же деле он видит и контролирует все, происходящее вокруг.

А мне снова страшно, совсем как в Орлином гнезде. Огромный, пустой зал, в углах которого живут тени. Каждый звук либо тонет в полувздохах-полушорохах этих теней, либо громом разносится по каменным плитам. В зале нет окон, а сводчатый потолок похож на грудную клетку диковинного зверя, колонны-ребра врастают в пол, а плоские светильники-позвонки моргают, отчего свет кажется неровным, рваным, как моя рубашка.

Мне одиноко. Мне плохо. Я хочу есть, согреться и спрятаться от этого взгляда. И от этого голоса, который требует от меня невозможного — встать и поднять саблю. Или просто встать, когда сил совершенно не осталось. Или убить. Или еще что-нибудь столь же невыполнимое.

Готова поспорить, Карл прекрасно осведомлен о моих страхах, как и о том, что все происходящее в данный момент мне неприятно. Где-то на задворках сознания мелькнула еретическая мысль, что ему нравится причинять мне боль. Хотя, конечно, глупости, он ведь разделяет эту боль вместе со мной…

— Ближе, Коннован, ближе.

Он встал и теперь смотрел на меня сверху вниз, и я окончательно уверилась, что совершила нечто очень-очень плохое.

— Посмотри на меня.

Не хочу. Но подчиняюсь.

— Итак, Коннован, кажется, я предупреждал тебя, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя инициировать тех, кто предназначался для Дат-Каор?

Говорил. Теперь я вспомнила, что говорил, но…

— Но ты посчитала себя достаточно взрослой, чтобы переступить через данное правило, так?

Молчу. Я виновата, и ссылаться на обстоятельства и незнание бесполезно.

— Надеюсь, ты достаточно взрослая и для того, чтобы в полной мере отвечать за последствия. А это просто, чтобы в следующий раз ты была немного более внимательной.

Удар был достаточно силен, чтобы я упала, но не настолько силен, как мог бы быть. Щека горит огнем, а рот моментально наполняется горькой, как полынная настойка, кровью.

— А теперь сделай так, чтобы я тебя не видел.

С превеликим удовольствием.