Книга живых

— Ну, его то строили, то бросали. В зависимости от того, были деньги или нет. Да постоянно сажали начальников строительства за хищение денежных средств. Проще говоря, за то, что тырили бабки.

— Слушай, — Дубравин заметил на улицах какую-то странную пустоту, — ведь сейчас осень. Насколько я помню, в Алма-Ате всегда на улицах выставлялось огромное количество лотков. И с них торговали яблоками, овощами. А сейчас ничего этого нет. Что, неурожай?

— Что крестьяне, то и обезьяне! — вступила в разговор подруга Майснера Марина. — У нас Главный хозяин назначил мэром города молодого музыканта, сына своего дружка. Тот учился в Европе, долго там жил. Вот и решил сделать наш город «европейским». Разогнал всю уличную торговлю, порубил множество деревьев…

— А это зачем?

— Ну, они пригласили какого-то японского, что ли, архитектора, и тот им присоветовал: чтобы, мол, городская архитектура смотрелась лучше, надо вырубить деревья, и тогда здания будут выглядеть более выигрышно.

— Он что, идиот? — спросил Дубравин. — Ведь деревья летом дают тень. Здесь же жарища такая, что не вдохнуть! Тут же везде арыки были специально проложены, чтобы поливать деревья, чтобы прохлада была. Так задумано было…

— Что крестьяне, то и обезьяне! — загадочно повторила Марина. — Стараются изо всех сил быть похожими на Европу. Хотя какая тут Европа! Сплошная Азиопа!

— Надо обменять деньги! — вспомнил Дубравин. — А то у меня только рубли.

— Вот с этим у нас проблем нет, — ответил Майснер. — Обменников полно!

И обратился к Олегу:

— Вон там на углу причаль. Видишь огни? Там хороший обменный курс.

— И какой он у вас сейчас? — спросил на всякий случай Дубравин.

— Один к шести практически!

Дубравин присвистнул. Он помнил те времена, когда тенге был дороже рубля. То есть если рубль за эти годы падал стремительно, то казахстанская валюта летела вниз еще быстрее.

В обменнике на десяток своих красных пятитысячных купюр он получил целую пачку сиреневых — похожих на евро, но с азиатским колоритом.

* * *

Новое, внушительное здание гостиницы «Гранд-Вояж» на углу улицы Курмангазы и проспекта Сейфуллина смотрелось монументально, солидно, по-европейски.

Внутрь вела вращающаяся дверь. На полу лежал ковер. Просторный холл украшал огромный аквариум с «золотыми рыбками», стильные кресла. Но был на всем этом налет какой-то азиатскости.

Дубравин не мог точно определить, в чем он состоял, этот едва уловимый налет. В тоне персонала? В каком-то домашнем разговоре между Мариной и девушкой-казашкой на ресепшен? В орнаменте ковра? Или в чем-то еще? Кто его знает!

Но то, что он существовал, — это Дубравин чувствовал точно.

Лифт блестел нержавеющим металлом, шел плавно, каждый этаж отмечал металлическим голосом. Вполне себе современный лифт. На этаже — пол из черного мрамора, электронный ключ, в номере все с иголочки: простыни белейшие, тончайшие, подушки пушистые, мягчайшие. Чисто, ничем не пахнет. Европа! Вот холодильника почему-то не было — странно. Дубравин кинул вещи и сразу отправился в душ. Там тоже все блестело металлом.

В общем, неплохо для Центральной Азии.

Но рассиживаться было некогда, потому что приехал он сюда не развлекаться, не удивляться всем тем изменениям, которые произошли. Он приехал на похороны.

* * *

Вновь замелькали пригороды Алма-Аты. Дубравин видел стоящие вдоль дороги солидные, искусно украшенные здания, на которых горделиво красовались вывески: «Ресторан», «Банкетный зал». Их было так много, что по старой журналистской привычке Александр поинтересовался у сопровождающих:

— Слушайте, отчего у вас здесь такое огромное количество ресторанов и банкетных залов? Кто их заполняет? Неужели народ живет так богато, что может позволить себе гулять с утра до вечера? Я помню, в советское время здесь был всего один такой крупный ресторан. Назывался он «Алма-Ата». Располагался в центре города. И то народ заполнял его, только когда были свадьбы или юбилеи!

Сказав это, он вспомнил свадьбу Амантая, на которой впервые увидел национальные казахские обряды и обычаи… А Майснер не то чтобы усмехнулся, а даже как-то осклабился:

— Это не от богатства.

— Это бизнес по-казахски, — усмехнувшись, добавил Олег.

— Здесь той устраиваются. Торжества по-нашему. Свадьбы, похороны, праздники…

— А при чем здесь бизнес?

— Ну, как тебе объяснить… — вступила в разговор Марина, — ты, наверное, помнишь еще с советских времен такую присказку…

— Все казахи — родственники, — вставил свое слово Майснер.

Дубравин, конечно, знал, что все казахские роды, племена, землячества связаны между собой.

— Ну, так как все казахи родственники, то на этой базе они и проявили смекалку. В казахских обычаях принято собирать на какие-то торжественные события всех родственников, как говорится, до седьмого колена. А их у каждого набираются сотни. И по каждому торжественному случаю — будь то свадьба, поминки, обрезание, сватовство — нужно проводить той или ас.

— Да, я помню в первом томе романа Мухтара Ауэзова «Путь Абая», в начале, подробно описан ас Божея. — проявил осведомленность Шурка.