Книги и короли (СИ)

Помолчали. На заднем фоне Рей мурлыкал под гитарный аккомпанемент, ему хором подпевали полупьяные голоса, чокались кружками и хлопали в такт. Из-за музыканта «Замок» казался обжитым и таким уютным — но квартет уже начинал ощущать, как тянет для них холодком от двери.

— Что-то случилось, мальчики? — Эрин появилась из-за их спин, покачивая бокалом с вином в привычной к мечу, но такой изящной руке.

Как было бы хорошо остаться здесь, с милыми хозяйками нового трактира, в спокойном краю без ведьм, королей и драконов, кроме того, на вывеске над дверью. Сюда приходят путники, заглядывают на огонек менестрели, а несколько пар сильных рук всегда будут нужны. Оставила же сама Эрин и свои вечные странствия и осела здесь с компаньонкой, начинает новую, спокойную жизнь. Но, говорят, бывших наемников не бывает — а кроме случайных путников захаживают в придорожный трактир и оставшиеся в строю «свои», и как потом смотреть на них, и как их провожать…

Женщина посмотрела на них долгим, не значащим ничего, кроме самого себя, взглядом. И молча собрала их фляги, чтобы заново наполнить, а, возвращая, потрепала было каждого по плечу совсем как старый товарищ. И вдруг махнула на все рукой и стала обнимать, тепло и крепко.

Им помахала хорошенькая Венди, произнеся одними губами — все равно не перекричать нежным голоском целую толпу пирующего народа — «возвращайтесь». Квартет отвесил ей то ли обещающие кивки, то ли учтивые поклоны. Улыбнулся ей еще раз.

И друзья один за другим вышли вон, не дожидаясь, когда очнется Гори, ни с кем больше не прощаясь. Снова пора в путь, пора ехать дальше. И, хорошо это или плохо, но другой жизни у них нет — да и не может быть.

Четыре всадника растворились в ночном мраке, оставив песни и свет затихать за спиной. Эрин, смелая Эрин, бесстрашная Эрин, долго смотрела им вслед, улыбаясь немного грустно, и в груди печаль смешивалась с удивительным теплом и тихой радостью от этой такой случайной и такой неслучайной встречи.

Где-то вдалеке играла свою диковинную мелодию одинокая дудочка, или это пели алмазные глаза звезд?..

*

Неделей с небольшим позже квартет въехал в столицу. Родной город улыбался им, неприветливые улочки приглашали поблуждать в тени каменных домов, переулки предлагали все свои прелести, а площади — гомон толпы и яркий праздник на никогда не пустующих, кажется, излюбленных комедиантами местах. Демиан был так же темен и таинственен, Белая Цитадель все так же охотно сияла на солнце, словно в противовес башне магов, а храмы, плахи, торговые лотки и бесконечные крыши заполняли собой воздух, как прежде заполнял горький привкус. Только теперь он был сладок, так сладок, что тянуло улыбаться, какую бы грязь не месили ногами лошади и сколько бы не было беспросветности впереди.

Их пустили в «Бараду» и выпустили, когда друзья поели. Скучающий стражник на мосту, неподалеку от дома старого доброго Марко, даже не повернул в сторону путников головы. А крысиные глазки ночного соглядатая, бездействующие днем, не задержали на них взгляда.

И было пусто и вместе с тем так легко, словно настал первый день жизни этого мира, в головах поселился перекресток всех ветров, а мечи, казалось, никогда так свободно не покидали ножен.

— Поехали, заглянем к нам! — сказал маг, подгоняя лошадь, едва позади осталась очередная затопленная людьми улица.

И полетел вперед, не сдерживая больше коня, а остальные рванулись за ним, не делая даже самого крохотного усилия, чтобы определять дорогу. Эти улицы надежно впечатались квартету в мозг, их не забыть теперь, даже если годы прожить далеко-далеко, и в этом есть что-то от возвращения домой. Родные лица всегда улыбаются приветливо, даже если это не лица людей.

Догнали они Юджина только у самого дома старого алхимика: он уже привязывал лошадь во внутреннем дворе, и соседский мальчишка уже получил медяк, чтобы приглядеть за конями путников.

— Интересно, пробрались ли туда голуби, — беззаботно спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, воришка.

— Снова, — вставил монах.

— Снова, — покладисто согласился тот, спрыгивая с лошади.

— А если и пробрались, у меня готово специальное заклинание — антиголубиное. Раз и навсегда избавит мой чердак от этих надоедливых птиц.

Мигель расхохотался и, отсмеявшись, сощурился с бесконечным ехидством:

— А от их помета повсюду?

Маг застонал, словно провалил дело своей жизни, и рассмеялись и остальные. А больше ничего не хотелось пока впускать в головы — все потом, потом, пусть хоть один день можно будет свободно дышать, как дышалось когда-то давно.

Файтер, клирик, вор и маг взбежали по крутой лесенке, все еще над чем-то хохоча. Юдж с ходу сорвал заклинание, которое оставлял в качестве самого надежного замка, и кто-то ногой распахнул дверь, вваливаясь в комнатку на мансарде.

Они впервые собрались здесь, кажется, тысячу лет назад. А мастер мага жил здесь еще раньше, две, три жизни тому назад, и был тогда другой мир, и все было другое до неузнаваемости.

— Привет, — сказал он. Льдисто-синие глаза смотрели в упор, и маг улыбался, приветствуя гостей.

Будто бы небо обрушилось Юджину на голову.