Книги Якова

Якова рекомендуют собратья по ложе, поэтому император приглашает эту странную пару, отца и дочь, охотно и с интересом, на то время, которое отведено для художников, и как раз в эту самую вундеркамеру. Сейчас он ведет их между витринами, в которых собрал кости древних животных и людей-гигантов, какие, говорят, жили когда-то на земле. С Франком Иосиф II беседует через переводчика, с его дочерью говорит по-французски; это создает определенный дискомфорт. Поэтому он сперва сосредотачивается на отце. Однако краем глаза поглядывает на эту интересную женщину и видит, что она застенчива и не очень уверена в себе. Слухи о ее красоте кажутся ему преувеличенными. Мила, но не ослепительная красавица. Он знает много гораздо более красивых женщин. Как правило, по отношению к ним император подозрителен и недоверчив, в них присутствует какое-то коварство, и они всегда корыстны. Но Эва кажется простой и испуганной, она не соблазняет и не притворяется. Небольшого роста, в будущем, как все восточные женщины, пополнеет, сейчас – в самом цвету. У нее бледная, словно бы чуть отдающая зеленью кожа, лицо, на котором не бывает румянца, огромные глаза и великолепные волосы, уложенные в высокую прическу; на лоб и шею падают красивые кокетливые локоны. Маленькие руки и ноги кажутся почти детскими. В ней нет статности отца, высокого, хорошо сложенного, некрасивого и уверенного в себе. Император с удовольствием обнаруживает, что Эва, несмотря на робость, умеет быть остроумной. Он устраивает небольшое испытание – ведет их к полке с огромными банками, в которых в мутной жидкости плавают человеческие эмбрионы; большей частью – уродцы. У одних двойные головы, у других несколько туловищ, у третьих один большой глаз, как у циклопа. Отец и дочь смотрят без отвращения, с интересом. И таким образом зарабатывают очко. Затем переходят к продолговатой витрине в человеческий рост, где покоится «Сибилла», как мысленно называет ее император, – восковая модель женщины с лицом, выражающим экстаз, вскрытым животом, где можно увидеть расположение кишечника, желудка, матки и мочевого пузыря. Обычно женщины возле этого экспоната падают в обморок или, во всяком случае, им делается дурно. Императору любопытна реакция этой Эвы Франк. Она склоняется к витрине и, зарумянившись, рассматривает изнанку живота. Потом поднимает голову и вопросительно смотрит на Иосифа:

– Кто же послужил моделью?

Император весело смеется, а затем терпеливо объясняет, как была изготовлена эта чрезвычайно точная восковая фигура.

Когда они возвращаются из вундеркамеры, Яков через переводчика подробно рассказывает о своих варшавских знакомствах, время от времени вставляя какое-нибудь имя, которое могло бы что-то сказать императору, но, к сожалению, не говорит. Он дважды упоминает Коссаковскую. Яков знает, что секретарь Его Императорского Величества запомнит все эти непроизносимые фамилии и потом все тщательно проверит. Император впервые разговаривает с такими, как они, то есть с евреями, которые перестали быть евреями. Одна неотступная мысль не дает ему покоя: куда же тогда подевалась их еврейскость? Она не ощущается ни во внешности, ни в манерах. Эва могла бы сойти за итальянку или испанку, а национальность отца определить вообще невозможно. Необыкновенный человек. Задавая Якову какой-нибудь конкретный вопрос, император буквально чувствует сопротивление непоколебимых, железных стен его воли, ощущает мощные границы «я» этого человека. Это люди отовсюду и ниоткуда. Будущее человечества.

Аудиенция продолжалась меньше часа. В тот же день император приказывает отправить Франку письмо с приглашением в Шёнбрунн, свою летнюю резиденцию. Мать, которая видела их в самом начале, минут пять (вундеркамеру императрица посещать не любит – говорит, что после ей снятся дурные сны), разделяет благоприятное впечатление сына. Замечает, что такие люди нужны в государстве. Мало того что католики, но и тратят – как ей уже сообщили – аж тысячу дукатов в день на содержание двора в Брюнне.

Ris 630 Sennik Ewy_a

– Имей мы возможность приглашать таких людей в нашу империю, она бы процветала больше, чем Пруссия Фридриха, – подводит она итог, чем слегка раздражает сына.

О медведе из сна Авачи Франк