Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

Сквозь бормотание Юджина Аарон услышал голос одного из своих настоящих отцов. Точно собака, что бросается к хозяину после долгой разлуки, мальчик подбежал к двери и стал дергать засов, пытаясь открыть ее. Но дверь была заперта.

— Что там за шум, парень?

Юджин оттолкнул сына в сторону и повернул ключ в замке, в то время как отец Аарона звал своего сына из-за двери. Голос его походил на журчание воды, прерываемое тихим писком. Это был знакомый голос, любящий голос.

И тут Юджин начал понимать. Он ухватил ребенка за волосы и оттащил от двери.

Аарон взвизгнул от боли.

— Папа! — взмолился он.

Юджин решил, что мальчик обращается к нему, но настоящий отец Аарона тоже услышал этот крик. В его ответном зове звучали настойчивые ноты сочувствия.

Люси услышала перекличку голосов. Она вышла из своего укрытия. Она знала, что увидит сейчас на фоне сияющего неба, но голова ее все равно закружилась при виде гигантов, собравшихся вокруг дома. Ее пронзила мука при воспоминании об утерянной тогда, шесть лет назад, радости. Все они были здесь: незабываемые создания, удивительные сочетания форм..

Пирамидальные головы венчали розовые торсы классических пропорций, задрапированные в ниспадающие складки плоти. Безголовый серебристый красавец, чьи шесть рук расходились в стороны от алого пульсирующего рта. Создания, напоминающие рябь на поверхности ручья, непрерывно меняющуюся, издающую чистые нежные звуки. Существа слитком фантастичные, чтобы быть реальными, и слишком реальные, чтобы в них не верить; ангелы порога и очага. У одного голова на тончайшей шее двигалась взад-вперед, словно изысканный флюгер, — голубая, как позднее вечернее небо, с множеством глаз, подобных сияющим звездам. Тело другого напоминало веер, трепещущий от возбуждения. Его оранжевая плоть вспыхнула ярче, когда вновь раздался голос мальчика:

— Папа!

А у двери в дом стоял тот, кого Люси всегда вспоминала с наибольшей благодарностью — он первым коснулся ее, развеял ее страх и бережно проник в нее. Когда он выпрямлялся, в нем было футов двадцать росту. Теперь он склонился к двери, и его могучая безволосая голова, похожая на голову птицы с рисунка шизофреника, прижалась к дому: он говорил с ребенком. Он был обнажен, и его широкая темная спина блестела от пота.

Внутри дома Юджин прижал ребенка к себе, как щит.

— Что ты знаешь, парень?

— Папа?

— Я спросил, что ты знаешь?

— Папа!

В голосе Аарона звучало торжество. Ожидание закончилось.

Фасад дома вдавился внутрь. Похожая на крюк конечность вошла в отверстие и сорвала дверь с петель. Посыпались щепки, в воздухе вилась пыль. Там, где раньше была спасительная темнота, теперь сияло солнце, заливая светом человеческую фигуру среди обломков.

Юджин смотрел из-за пелены пыли. Руки гигантов стащили крышу, и на месте потолочных балок появилось небо. Куда ни погляди, везде виднелись конечности, тела и лица невероятных существ. Они растаскивали уцелевшие стены, сокрушая его дом так небрежно, как он разбивал бутылку. Юджин отпустил мальчика, не понимая, что он делает.

Аарон побежал к существу на пороге.

— Папа!

Оно подхватило его, как отец встречает ребенка из школы, и в экстазе запрокинуло голову. Из его груди вырвался длинный вопль неописуемой радости. Этот гимн подхватили остальные создания, точно праздновали великий праздник. Юджин заткнул руками уши и упал на колени. При первых же нотах чудовищной музыки нос его стал кровоточить, а в глазах застыли слезы. Он не испугался. Он знал, что они не сделают ему ничего плохого. Он плакал, потому что шесть лет внушал себе, будто ничего не было. Теперь перед ним воссияла их слава, и он плакал, потому что у него не хватало мужества принять их и признать. Слишком поздно. Они забрали мальчика силой, разрушили его дом и его жизнь. Равнодушные к его мукам, они удалились, воспевая свою радость, и его сын был у них в руках навсегда.

В тот день жители Уэлкама чаще всего повторяли слово «организация». Дэвидсон мог лишь с сочувствием наблюдать, как эти глуповатые жестокие люди собираются победить невозможное и невероятное. Он был странно взволнован этим зрелищем — они походили на поселенцев из вестернов, когда те готовились дать отпор ордам дикарей. Но Дэвидсон знал: в отличие от киношных сюжетов, их оборона обречена. Он видел монстров: эти существа внушали ужас. Несмотря на справедливость намерений и чистоту веры поселенцев, дикари побеждают чаще. Все хорошо кончается только в кино.

Через полчаса нос Юджина перестал кровоточить, но он, казалось, не заметил этого. Он тащил, волок, пинал Люси, гнал ее к городку Уэлкам. Никаких объяснений этой суки он знать не хотел, хотя она неустанно что-то говорила ему. В ушах у него еще звенел гудящий голос монстра и призыв Аарона: «Папа!» — в ответ на который чудовищная рука обрушила его дом.

Юджин понимал, что его обвели вокруг пальца, хотя и в самом воспаленном воображении не представлял себе истинной правды.

Он понимал, что Аарон безумен. А его жена, пышнотелая Люси — та, что была такой красивой и сладкой, — стала причиной безумия мальчика и его собственного поражения.