Книги крови. Запретное. IV-VI

– Слышал, Мэл? Двойной тариф. Так что давай, приезжай, ладно? – он сообщил адрес, положил трубку и объявил: – Едет.

– Прямо сейчас? – спросил Гарри.

– Прямо сейчас. – Байрон бросил взгляд на свои часы. – Мое пузо подсказывает мне, что пора перекусить. Вы как? Здесь есть по близости заведение?

– Да, в квартале отсюда.

– Есть хотите? – спросил Байрон Валентина.

– Не думаю… – ответил Валентин; ему, похоже, стало совсем худо.

– Ясно. – Байрон повернулся к Гарри. – Значит, вы да я. Десяточку одолжите?

Гарри выдал ему деньги, ключи от входной двери и заказ – жареные пончики и пиво, и Байрон удалился. И только после его ухода Гарри пожалел, что не уговорил поэта еще ненадолго продлить муки голода. Без него в кабинете стало мучительно тихо. Сванн на кресле за столом, засыпающий Валентин – в кресле напротив. Тишина в кабинете пробудила воспоминание о той последней устрашающей ночи в Ломакс-хаус. Тогда раненный отцом Гессе демонический любовник Мими, пройдя сквозь стены, на время улизнул, и они бесконечно долго ждали, ждали в полной уверенности, что он вернется, и в полной неизвестности, когда и как это произойдет. Так просидели они шесть часов – тишину лишь порой прерывали смех или бессвязная болтовня Мими. Первым признаком возвращения любовника стал запах свежих экскрементов. Затем последовал крик Мими «Педераст!» – когда отец Гессе наконец уступил соблазну, столь длительное время запрещенному его верой. И уже больше не было тишины – только крики Гессе и мольба Гарри о забвении. Не пришло забвение…

Ему казалось, он и сейчас слышит дьявольский голос – его требования, его завлекающие призывы. Нет, нет, это всего лишь Валентин – его голова заметалась по спинке кресла в забытьи. Внезапно он вскочил с кресла и прошептал:

– Сванн!

Из его широко раскрытых сверкающих глаз, устремленных на сидящее в кресле напротив тело иллюзиониста, хлынули слезы.

– Он умер, – всхлипнул Валентин, будто во сне запамятовал о горестном факте. – Я не уберег его, Д’Амур, и это его убило. Всему виной моя небрежность!

– Сейчас вы делаете для него самое лучшее, на что способны, – попытался успокоить Гарри, зная, что слова – утешение слабое. – Мало кто может похвастаться таким верным другом.

– Я никогда не был ему другом, – покачал головой Валентин, не сводя переполненных слезами глаз с трупа. – И все надеялся: придет день, когда он полностью доверится мне. Не доверился…

– Почему?

– Он вообще никому не верил. Положение не позволяло. – Тыльной стороной ладони Валентин вытер щеки.

– Может быть, – предложил Гарри, – сейчас самое время рассказать мне все?

– Если желаете…

– Желаю.

– Вот и хорошо, – вздохнул Валентин. – Тридцать два года назад Сванн заключил сделку с Бездной. Он согласился стать ее посланником, если ему, в свою очередь, даруют магию.

– Магию?

– Способность творить чудеса. Трансформация материи. Привороты, колдовство… Даже изгнание из душ Господа Бога.

– Это вы называете чудесами?

– Все гораздо сложнее, чем вы думаете, – ответил Валентин.

– Так Сванн был настоящим магом?

– Вне всяких сомнений.

– Тогда почему же он не пользовался своим могуществом?

– Пользовался, – сказал Валентин. – Каждый вечер. На каждом своем представлении.

– Не понимаю… – озадаченно проговорил Гарри.

– Все, что Лукавый предлагает человечеству, не стоит и ломаного гроша, – сказал Валентин. – Иначе он бы ничего не предлагал. Сванн не догадывался об этом, когда заключил первую сделку. Он все понял позже. Чудеса бесполезны. Чудеса отвлекают от истинных интересов и забот. А это все риторика. Театральность.

– А что есть истинные интересы?

– Вам это известно лучше, чем мне, – ответил Валентин. – Возможно, дружба? Любознательность? Разумеется, это не имеет никакого значения в том случае, когда вода обращается в вино или Лазарю даруют еще один год жизни.

Гарри видел в этом мудрость, но не причину, приведшую мага на Бродвей. Можно было и не спрашивать. Валентин просто освежил факты, а короткий рассказ осушил его глаза – из них ушли слезы, и в чертах лица мелькнула тень оживления.

– Не много Сванну понадобилось времени, чтобы осознать, что он продал душу за чечевичную похлебку, – пояснил Валентин. – А когда осознал – сделался безутешен. По крайней мере, поначалу. Затем принялся строить планы отмщения.

– Каким образом он собирался мстить?

– Например, транжирить темные силы. Применять магию, которой Бездна так кичится, при исполнении тривиальных фокусов, тем самым приуменьшая ее могущество. Как вы уже убедились, то было актом героического своенравия и упрямства. Всякий раз, когда трюк Сванна объяснялся ловкостью рук, это чувствительно задевало Бездну.

– Почему же Бездна не убила его? – спросил Гарри.

– О, она пыталась. Много раз. Но у Сванна были союзники. Агенты во вражеском стане вовремя предупреждали его. В течение нескольких лет ему удавалось избегать возмездия.

– До вчерашнего дня?

– До вчерашнего дня. – Валентин вздохнул. – Он был беспечен, да и я тоже. Теперь он мертв, и у пособников Бездны руки чешутся завладеть его телом.

– Ясно.