Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

…сегодня послал тебе телеграмму, из которой ты узнала о Наркомпросе[22]. Я надеюсь, что ты отнеслась к этой новости хладнокровно: не стоит перед свиньями бисер метать. Я тебе уже писал, что у власти теперь какой-то Чаплин (секретарь коллегии), именующийся заместителем несуществующего пока начальника управления, и Рабинович. Они-то все дела и вершат. Еще до официального отчисления тебя Макаров говорил в Главнауке, что Чаплин боится взять сотрудницу, которая будет умнее его. Ну, а Рабинович, очевидно, и подавно. Вот и результат. А в каше той, которая там сейчас происходит, в бедламе, конечно, что угодно можно провести. Думаю, что и ты спокойно к этому отнесешься. Воскресенский как-то говорил Невскому, что в Наркомпросе предстоят вот такие перемены, на что Невский сказал: "Пускай хоть черта назначают — придумаем что-нибудь>. Итак, отнесись ко всему этому спокойно… Я всем говорю, что ты вернешься 20-го, ну опоздаешь на несколько дней. Но если ты приедешь до праздников, все же сможешь оказать влияние и принять участие в решении вопроса, где быть дальше Библиотеке… В так называемом Библиотечном управлении полнейший бедлам. Ты отчислена приказом в момент реорганизации вместе с другими. Сотрудника еще никакого нет. Все вершит Рабинович и ничего, конечно, не понимает, путает, и, по словам библиотечных, делает глупости. Начальника нет еще, а заместитель Чаплин ни черта, даже по словам Рабиновича, не понимает. В общем, тем что ты отсутствуешь, ты спасла намного свои нервы…

В письме от 18 октября 1933 года Василий Николаевич писал мне о библиотечных делах:

<…> Из библиотечных новостей: Витолина[23] уже чистилась — конечно мелко, одно самобахвальство, присвоение себе того, около чего она даже и не сидела и т. д. <…> Лопашов — чистится завтра. Думаю, что скуксится, бедный <"> В Библиотеке положение дел прежнее. О реорганизации вопрос не стоит. Там все дело в том, что нет головы, нет разумного руководства, а отсюда и все последствия: разброд, междуцарствие, междувластие. Это, конечно, создает обстановку для всевозможных случайностей. Тебе надо окрепнуть, поправиться, и тогда ехать сюда. <…> А приедешь здоровой, то в два счета все перевернешь на свой лад и все опять в твоих умелых и, безусловно, мудрых руках завертится как надо.

В квартире нашей на Мясницкой тоже что-то вроде чистки началось — хотели нас уплотнить. Василий Николаевич в том же письме добавлял:

<".> Сегодня, между прочим, был в суде в качестве ответчика по иску к нам некоего Бурмистрова (квартира в нашем доме) об изъятии у нас жилплощади. Он заявил, что мы якобы в жилплощади "купаемся".