Книги Великой Альты

Как только дверь за Амальдой закрылась, Мать Альта встала, оправила свою длинную шерстяную юбку, сняла покров с зеркала и воззрилась на знакомое отражение.

- Верю ли я ей? - спросила жрица, обращаясь к зеркалу. - Но зачем ей было лгать? - Мать Альта задумалась, качая головой. - Нет, Амальда не лжет. Она недостаточно умна для этого. Она передаст лишь ту постыдную повесть, что рассказала ей Дженна. Но что, если эта повесть лжет или о чем-то умалчивает? В Книге ясно сказано: "Одна ложь может осквернить тысячу истин". - Жрица помолчала, словно ожидая от зеркала ответа, и приложила к нему ладони. Синие знаки, отразившись, тут же пропали, и зеркало затуманились вокруг ее рук. - О Великая Альта, танцующая от звезды к звезде, я и верю, и не верю. Я хотела бы быть Матерью Анны, но страшусь конца, который придет вслед за этим. Здесь мне было хорошо. Я была счастлива. "Лишь глупая стремится к концу - умная жаждет начала", - так сказано в твоей Книге.

Буду ли я неправа, отвергнув ее? Она всего лишь девчонка. Я видела, как она растет. Да, она была не совсем такой, как другие. Но где же корона, венчающая ее? Где голоса, поющие "Славься, славься"?

Сделать неверный выбор - значит, выставить себя дурой. И надо мной посмеются, как над той дурой из сказки, которая поняла правила игры, когда все уже разошлись по домам. Женщины, которыми я управляю, будут смеяться надо мной. Но ты-то, Великая, знаешь: я не дура. - Жрица отняла ладони от зеркала и стала смотреть, как тают туманные отпечатки. Подняв глаза к потолку, она крикнула: - Четырнадцать лет я жду бесспорного знака от тебя. Дай же мне его теперь или никогда.

Но день был ясен - гром не прогремел, не зажглась радуга и не раздался голос с небес. Если Богиня и ответила что-то, то шепотом. Мать Альта закрыла глаза руками и хотела заплакать, но слезы не пришли.

Петра, встав первая, расчесала свои длинные темные волосы, заплела их и уложила короной вокруг головы. Платье, в котором она спала, помялось, и на щеке остались следы от подушки, но у Петры от этого не убавилось бодрости.

Дженна, не в пример ей, чувствовала себя так, будто перед сном ее долго колотили по голове и плечам. Постель была в сталь же плачевном состоянии, и просыпаться совсем не хотелось.

- Амальда заходила, только ты не слышала, - сказала Петра, увидев, что Дженна зашевелилась. - Сегодня все соберутся за обедом, и мы должны будем рассказать свою историю.

- Мать Альта тоже будет там?

- Да. И Пинта. И все остальные.

- И дети тоже? Я не хочу рассказывать историю Ниллского хейма при них. Когда-нибудь они узнают ее - но не от меня.

- Нет, они пойдут спать. - Петра присела на край Дженниной кровати. - Но я буду на собрании - и мы расскажем сестрам все. Все, Дженна.

Дженна взглянула на свои руки - они сплетались и расплетались помимо ее воли.

- Не бойся своей судьбы, Анна, - сказала Петра, прикрыв ее руки своими.

- Я не судьбы своей боюсь, - отрезала Дженна, отстраняясь.

- Почему же ты сердишься?

- Я не сержусь.

- Взгляни на свои простыни. Взгляни на свой рот.

Дженна посмотрелась в умывальный таз. Черные глаза казались еще темнее из-за кругов под ними, щеки запали, рот сжался в тонкую линию. Дженна потрогала губы - казалось, они забыли все, даже поцелуй Карума.

- Я похожа на нашу Мать Альту, - сказала она.

- Вода камень точит, - напомнила ей Петра. Дженна улыбнулась, и отражение ответило ей улыбкой.

- Теперь я готова.

- Сестры, плечом к плечу, - сказала Петра, подавая ей руку.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Все религии мира изобилуют мифами и сказаниями о женщинах-воительницах, воплощающих либо почитаемую ими богиню, либо мужское божество. Геродот пишет о женщинах, живших на северном побережье Малой Азии в городе Темиссира. Известна также индийская принцесса Малайавати, мужененавистница, командовавшая своими единомышленницами. В племени бразильских макурапов с верховьев реки Гуапоре существует предание о селении женщин, куда мужчины не допускаются. (Для более подробного ознакомления с данной темой см. монографию Дж. Р. Р. Расса "Амазонский взрыв". Изд. Пасденского ун-та, No 347.)

Неудивительно поэтому, что население Верхних и Нижних Долин создало образ Белой Богини, Анны (что на древнем языке, по утверждению Доил, значит "белая"). Однако эта амазонка в некоторых отношениях разительно отличается от классических героинь.