Книгочёт. Пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

Новая песенная культура появляется не потому, что люди постигают новые истины: это им так кажется, что постигают, – на самом деле они лишь наступают на старые грабли. Новые песни появляются затем, что нужно каким-то образом ввести в языковой оборот накопившееся в последние годы барахло.

По сути говоря, все, что нужно понять русскому подростку или молодому человеку, спели в свое время Высоцкий, Галич и Окуджава, потом Цой, Летов и Башлачев. Там уже все есть про честь, мужество и любовь. Но у этих ребят ничего не было про плюшки, терки, яйца Фаберже и лабрадора Кони. А мы, когда слушаем песни, хотим узнавать мир вокруг себя и себя в этом мире.

Какое-то время русский подросток никак не мог разыскать и рассмотреть своего отражения. Он не слышал той музыки, где ему сформулировали бы то, что он уже знал о себе, но сам не мог сказать и тем более спеть.

Нет, какая-никакая рэп-продукция появлялась уже давно, но она чаще всего была вовсе низкого качества либо ее, что называется, продюсировали.

Продюсерский продукт никогда не станет откровением. Продюсер не хочет выговориться, он хочет заработать. Он не создает новый разговорный словарь – он пользуется прежними понятиями, упрощая их для подрастающих недоумков.

В этом смысле русский рэп пришел не на смену шансону: за редчайшими исключениями шансон – внекультурная или, точнее сказать, субкультурная вещь. Это может быть «душевно», это может быть «по приколу» – но вообще, к чему среднестатистическому старшекласснику, который совсем не собирается в тюрьму, или студентам физфака, филфака и юрфака вся эта бесконечная блатотень?

Рэп пришел на смену року – как рок пришел на смену бардовской музыке.

В 80-м похоронили Высоцкого – он и по сей день является безусловным авторитетом в русской песенной традиции, – но уже тогда «дети проходных дворов» (Цой), постепенно вырастающие в «поколенье дворников и сторожей» (БГ), ждали, когда у них появится свой бит и бас. Окуджава сочинил в свое время для тех, кто ждал, «Полночный троллейбус», но он уже никак не мог сочинить «Пригородный блюз». Поэтому его сочинил Майк Науменко из группы «Зоопарк» и в одной песне сообщил о своем поколении все, что нужно.

Рок-н-ролл дал моим сверстникам иллюзию новой свободы, нового буйства, нового единства.

«Мы вместе!» – сказал Кинчев в 86-м. «Дальше действовать будем мы!» – спел Цой в 87-м. «Выйти из-под контроля!» – позвал Борзыкин в 88-м.

Уверенность в том, что мы вместе выйдем из-под контроля и дальше будем действовать сами, была огромна. Ничего этого не случилось – но вкус иллюзии был так терпок и сладок, что повзрослевшее сердце до сих пор благодарно тем молодым витиям.

В 88-м (как раз когда начало рождаться поколение нынешних слушателей рэпа) шагнул в окно восьмого этажа Башлачев, и в эту черную дыру увлекло образовавшимся сквозняком едва ли не половину состава рок-героев: Цоя, Науменко и Летова мы уже упоминали, но не только их с корнем повырывало из жизни. Еще были Янка Дягилева, Дюша Романов, Алексей «Полковник» Хрынов…

Еще Федор Чистяков сел в тюрьму, а потом раздумал сочинять песни. Вячеслав Бутусов при жизни превратился в мрачную мумию, а Илья Кормильцев, придумавший все великие тексты «Нау», неожиданно умер. Надолго смолк Дмитрий Ревякин. Разучился сочинять новые блюзы и рок-н-роллы Чиж. Ушел в тотальную петербургскую мизантропию Борзыкин. Распустил «Звуки Му» Мамонов. Зачастил за океан «АукцЫон» – там оказалось интереснее. Задумался о чем-то своем Александр Скляр, часто предпочитая пению художественную декламацию чужой прозы. А Кинчева ломало так, будто он реально получил черную метку и скоро ему полный шабаш настанет. Полный сашбаш, точней.

В итоге в новое столетие народившееся юношество побрело безо всякого призору. Ему никто не сказал: «Мы вместе!» Ему, напротив, сообщили, что всякий из них отныне сам по себе.

Я уж не говорю про нас, тридцатилетних. Найти хоть одну певчую птицу, которой доверяли б мои сверстники, – большая проблема.

Ну, впрочем, Б Г, конечно. Ну, впрочем, Шевчук, конечно. Но они ж, прости Господи, деды! Они ж аксакалы. Если б они не брились, их бородами можно б было выложить транссибирскую магистраль.

А так – картина невеселая. Великолепные «Запрещенные барабанщики» побарабанили и смолкли. «Машнин Бэнд» записал один великий альбом и поставил точку. У Черного Лукича только начались и сразу же кончились хорошие песни. А «Ума Турман» – это уж слишком сладко, столько сахара сразу можно только девочкам. Одним «Сплином» сыт не будешь, короче.

«Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?» – пел БГ до исторической эры, когда-то в палеозое, если точнее – в 1981 году. Никто и предположить не мог, что шпану придется дожидаться четверть века.

Она к тому же не собиралась никого стирать с лица земли – но явилась ровно тогда, когда многие всадники рок-н-ролла осыпались со своих седел и частично стали в хорошем смысле травой.

Теперь уже не так важно, кто из числа рэп-призыва явился первым.

В доисторические времена рэп-композиции были и у Б Г, и у Кинчева, но мы ж не о них.