Книготорговец из Флоренции

Хотя Веспасиано готовили для работы в ремесленной лавке, он вскоре узнал много больше, чем просто буквы и цифры. Часть его обучения происходила вполне буквально на улице – на углу рядом с лавкой Гвардуччи. Другое место собраний находилось на западной стороне площади Синьории, под Tettoia dei Pisani, Крышей Пизанцев. Построенная сотнями пизанцев, взятых в плен в битве при Кашине (1364), эта крыша – огромный навес – давала защиту от солнца и дождя, позволяя при этом видеть всю площадь. Под ней собирались неформальные группы философов и ученых; здесь можно было послушать, как они обсуждают тонкости латинской грамматики и переводы с греческого. Джаноццо Манетти, прославленный дипломат, знаток древнееврейского и греческого, который, по словам Веспасиано, «украсил город» своим блеском, в этих дебатах так усовершенствовал свою латынь, что стал говорить на ней как на родном языке[107][108]. Веспасиано сошелся с Манетти очень коротко. Его преклонение перед Манетти и их близкое знакомство вызвали к жизни гипотезу, что Манетти в 1430-х был его наставником и что своей карьерой Веспасиано во многом обязан руководству и тонкому художественному вкусу этого блистательного полиглота, знавшего наизусть «О граде Божьем» Августина и «Никомахову этику» Аристотеля[109].

Другим его наставником был Никколо Никколи, в чьей библиотеке Веспасиано впервые познакомился с классическими манускриптами. Никколи устроил у себя некое подобие книжного клуба. Позже Веспасиано писал, что Никколи любил приглашать молодых людей к себе и, как только кто-нибудь приходил, вручал ему книгу со словами: «Иди и читай». Юноши, «иной раз по десяти-двенадцати», сидели и читали; через какое-то время Никколи просил их отложить манускрипты и каждого спрашивал о прочитанном. «Завязывалась достойнейшая беседа», – с нежностью вспоминал Веспасиано эти встречи, в которых участвовал на протяжении многих лет[110].

В тогдашней Флоренции были и другие способы продолжить образование, в том числе местный университет, Студио Фьорентино. Веспасиано не учился в Студио, занимавшем скромное здание на узкой улочке с южной стороны собора, всего в трех минутах ходьбы от лавки Гвардуччи. Впрочем, он хорошо знал многих преподавателей. Через несколько лет после начала его работы в лавке друг писал ему из деревни, спрашивая о флорентийских новостях и особенно о том, что происходит в Студио[111]. Университетские профессора часто читали публичные лекции, дабы, как позже написал Веспасиано, «утолить тягу флорентийцев к литературе»[112]. Он описывал, как в 1430-х один профессор, Франческо Филельфо, выступал перед сотнями слушателей, а другой, Карло Марсуппини, «самый начитанный человек во Флоренции», к изумлению собравшихся, процитировал в лекции всех известных греческих и латинских авторов. «То было поразительное выступление», – восторгался позже Веспасиано, гордо упоминая, что был в толпе восхищенных слушателей[113].

Мало где в Европе можно было услышать лекции, подобные тем, что читали Филельфо и Марсуппини с их глубоким знанием не только латинских, но и греческих авторов. В этом заключалась уникальность Флорентийского университета. Он не был ни древним, ни престижным, как университеты Болоньи (основанный в 1088-м), Парижа (1200) или Падуи (1222), которые славились преподаванием юриспруденции, богословия и медицины соответственно. Студио Фьорентино открыл свои двери только в 1348-м – по мрачному совпадению в год Черной смерти. В первые десятилетия его финансовое положение было настолько шатким, что он постоянно находился под угрозой закрытия. В 1370-х там преподавал лишь один профессор. Впрочем, положение исправилось благодаря щедрости нескольких банкиров, которая позволила пригласить блистательных преподавателей, первым из которых стал в 1397 году Мануил Хрисолор, знатный ученый и дипломат, выписанный из Константинополя учить студентов греческому.