Книжная девочка

- Пора выписывать обеих. Спятили. Что я хотела сказать? Завтра день рождения заведующей. Мы ничего не придумали кроме шампанского. А хотелось бы пооригинальнее поздравить. А у меня здесь вы, театр на дому. Сообразите что-нибудь?

- Ручку берите, Наталья Николаевна и записывайте.

- Что уже готово?

- А чего думать-то. Первое, поздравьте по радио. Завтра на "МС" как раз такая программа есть. В десять тридцать утра. Вы им позвоните прямо сейчас, закажите песенку, продиктуйте свои пожелания, привет от меня передайте их директору. Мой хороший друг, не откажет. Дальше... Купите в "Книжном мире", или на рынке открытки с готовым текстом, позабавнее или попошлее, вы заведующую лучше знать должны, что именно понравится. Далее, вернее в-третьих, несите нам книгу жалоб и предложений, мы накалякаем стишок и пусть побольше пациентов подпишется. На стол в раскрытом виде ей положите с утра. Мелочь, а приятно. Четвертое. Закажите тортик. Небольшой, недорогой с трогательной надписью. В двух шагах отсюда в "Горячем хлебе". Отправьте человека немедленно. И обговорите, чтобы был готов к моменту "икс". Ну и пятое... Арина, чего молчишь, роди хоть один пункт.

- Пятое? Напишите на ватмане, крупно, маркером, через весь лист и прикрепите на стене в ординаторской, чтобы сразу увидела, как войдет, что-нибудь вроде - СПАСИБО, ЗА ТО, ЧТО ВЫ ЕСТЬ, ДОРОГАЯ НАША! Не помню имени. Пардон.

- Боже мой. Как все просто. А получится замечательно. Ну, молодцы! Ну, спасибо!

Лечащую унесло из палаты вихрем. Она была из породы людей деятельных, но нуждающихся в руководстве. Претворять в жизнь чужие идеи умела энергично, а своих не водилось. Ну и что с того?

- Мнится мне, дорогая, что я угадала причину твоей черной меланхолии. Мы как-никак целый месяц вместе спеваемся.

- Спиваемся?

- Хороший каламбур. Целый месяц рядышком лежим. Я мелю языком, мелю, а ты и рада. Стала я к тебе присматриваться и поняла, что дело швах. Ты нехорошо молчишь, черно на душе. Кричишь по ночам, плачешь.

- Кошмары снятся.

- Это то понятно. На Майлсон потянуло. Расскажешь в чем дело? Женат, да? Обманул и пропал?

- Если бы, Георгина Пантелеймоновна... Если бы так...

- И не приходит к тебе никто.

Дверь распахнулась в совершенно голливудской манере именно после этих слов. Через порог переступил монументально-величественный Виктор Иванович в белой накидке, нелепо смотрящейся поверх дорогого нетурецкого пиджака.

- Привет, деточка.

Он присел на стульчик у кровати. Поставил на пол громадный пакет.

- Фруктиков тебе завез. Мы звоним сюда, интересуемся. Все тебе привет передают. Там записка есть.

- Здравствуйте, Виктор Иванович.

- Плохо выглядишь, скелет, а не человек. Не ешь ничего, наверно.

- Ем.

- Вы правы. Ничего не ест. Нет аппетита, говорит.

Георгина Пантелеймоновна кокетливо и ласково добавила.

- Может хоть такого представительного серьезного человека, как вы послушает.

Виктор Иванович подкрутил бы ус, если бы он у него имелся. Вид у него сделался молодецкий.

- Повезло тебе с соседкой, Арина. Волнуется о тебе. А я ведь спасибо заехал сказать.

- За что?

- За совет о тех партнерах, помнишь? Я не стал с ними в одно дело идти. И это спасло мне неплохие деньги. Они всех обули и исчезли. Ну, может, кому и попадутся, так то не моя головная боль.

- Я ни при чем.

- Поправляйся. Пойдешь ко мне работать. Головой, не ручками. Ты мне подходишь, деточка. Только ешь что ли. А то ветром унесет.

- Спасибо, Виктор Иванович. Обязательно.

- Я пойду. Куча дел, сама знаешь. А ты, давай, выздоравливай. До свидания.

Георгина Пантелеймоновна вскинулась.

- Вот это мужчина! Пиджак долларов двести, не меньше. Твой шеф?

- Я работала у его жены. А ему иногда по мелочам, помогала.

- К себе зовет. Согласишься?

- Не знаю.

Она действительно не знала. Что делать и куда идти. А главное зачем. Целый год она жила единой мыслью - добиться сытой спокойной жизни, доказать себе. А главное ЕМУ, что она может обойтись сама и не пропадет. Кому и что доказывать теперь? Психологи уверяют, что как правило, женщины легче переносят смерть, а не уход, разрыв из-за соперницы. Самооценка не страдает, если тебе не предпочли другую. Умер? Так это не твоя вина. Как все просто. Арина невидящим взором обвела палату. Федор был слишком наполнен жизнью и энергией, чтобы она могла представить его мертвым. Веселым, счастливым, побеждающим - каким угодно, но живым. Обвешан женщинами - как новогодняя елка игрушками? Да. Это запросто. И можно понять всех этих женщин. Закрутился в делах, встречах, романах - и думать забыл о провинциальной дурочке? Да. Легче легкого. Но погиб? Только не он. Нет. Вселенная лишилась центра. Не действовал ни один закон. Жизнь текла мимо, не радуя и не огорчая. После сокрушающего удара, сломавшего хрупкое душевное равновесие, наступила безразличная тишина. В ней тонули и растворялись любые бури.

- Что?

- О чем задумалась?

- Ни о чем.

- Так не бывает. Сильно же ты переживаешь из-за этого мерзавца!

- Он не мерзавец.

- Хочешь сказать, что сама во всем виновата?

- Нет. Не виновата.

Она села на постели, привалившись к ледяной стене и не чувствуя холода.