Книжная лавка (СИ)

Дверь моей славной лавочки запечатали магическим шариком. Простой, без всякого лукавства, но непреодолимый замок. Лааадно. Я разглядел его издалека и даже близко подходить не стал — мало ли что. Сразу свернул в переулок и влез в окно, стараясь особо не шуметь. Да будет благословенна моя предусмотрительность и вечно не захлопывающиеся с первого раза ставни!

Внутри тихо и прохладно, как и было, когда я ее оставил. Полутьмы было достаточно, чтобы я рассмотрел раскиданные книги на полках возле двери и помятые свитки, так как знаю, конечно, точное расположение каждой вещи. А вот скрипящая доска — как ни странно! — оказалась на месте.

Я подкрался и без спешки вскрыл схорон, подцепив соседнюю половицу. Руку опускал, признаюсь, с замирающим сердцем. Но на мое удивление тайник оказался абсолютно нетронут. Более того, я теперь был точно уверен, что его не открывали ни сегодня, ни многие недели назад — последний раз я пользовался им в начале весны, и с тех пор к нему никто не прикасался.

Выходит, книга это была не моя?..

Какая-то дурацкая ситуация вырисовывается. Мне специально подкинули запрещенную книгу, не имея других обвинений и не зная ничего о моих тайниках. И даже не лично моих, а просто спрятанных в лавке. Значит, кому-то было нужно именно остановить ее владельца, не меня лично, а абстрактного книжника. Но зачем?..

Бережно переложив книги из тайника в заплечную сумку, я на всякий случай сунул в него парочку тех, что валялись вокруг. Сгреб с полок кое-какие свитки, плотно закупоренную чернильницу и несколько чистых листов — мало ли, куда меня занесет, а так хоть составлю завещание.

«Я, Габриель Эрилл, завещаю свои портянки первому встречному на память обо мне. Также завещаю незнакомке из вшивого трактира мою неземную любовь, пусть чувство мое и обречено спуститься со мной в могилу. Скажите ей, что ее декольте прекрасно…»

Я фыркнул и представил, как она с приятной улыбкой отвесит подателю сего пощечину и подмигнет. Хотя… Нет, пощечина — это как-то слишком истерично. Скорее всего, несчастного свалит точным ударом в челюсть, и подмигивание он уже не запомнит. Интересно…

Напоследок оглядев темную лавку, где я проспал столько славных дней жизни и протер несколько штанов, пока намывал полы, я скользнул в задние комнаты. Там с удовольствием пнул сентиментальный роман про принца вампиров, покоренного институткой с шестым размером… глаз (от скуки перелистал пару глав и почувствовал себя преступником, впаривающим такое приличным девушкам!). Из сундука прихватил чистую рубашку и флягу заначенного на черный день огненного пойла — а больше и брать было как-то нечего. Разве что тот самый сентиментально-порнографический роман: на случай ареста у меня будет способ нейтрализации и устранения противника, стоит только прочитать пару страниц.

Я вышел тем же путем, что и пришел: выпрыгнул в свое любимое окошко. И едва мои сапоги коснулись мостовой, меня, еще не успевшего восстановить равновесие, грубо приперли к стене!

— Мама!

Рот мне накрыла кожаная перчатка, подозрительно не пахнущая абсолютно ни чем. Тааак…

Кажется, меня пришли убивать. Быстро они сориентировались, ты глянь.

Словно бы в подтверждение моих слов я почувствовал у горла ледяную сталь тонкого кинжала. Думай, Габриель, думай — ты хотел еще поплавать в море!..

Я пнул убийцу в колено и оторвал от лица перчатку. Чистоплюи!

— Переговоры! — громким шепотом, чтобы не провоцировать, выпалил я.

Шанс был один из ста, даже меньше. Но нанятый по мою душу заколебался, и этим подарил мне еще мгновение.

— Я должен твоему начальнику бутылку вина из Империи. Лу будет в бешенстве, если узнает, что из-за тебя ему ее уже не получить!

На мгновение мое сердце, кажется, перестало биться. Убийца помолчал, колебаясь, и вдруг — о чудо! — кинжал на целую ладонь отдалился от моей шеи. Я жадно вдыхал ночной воздух, впервые ощутив его вкус. В груди что-то колотилось бешено, но путь в жизнь уже был намечен.

— Он приезжал с месяц назад, устроил разнос вашим и укатил обратно с двумя какими-то девицами. Впрочем, нет, девицы были по своему весьма выдающиеся… — я тараторил, не сводя глаз с черной маски и дожидаясь, когда уже мое сердце пробьет ребра и вырвется наружу. — И прости за колено, дружище, но это для твоего же блага.

Под маской сверкнули крупные широко посаженные глаза, и кинжал беззвучно ушел в ножны.

Я задышал жадно, как не дышал никогда. Черт побери, Лу, я и впрямь принесу тебе эту выдуманную бутылку, сколько это бы мне не стоило!

— Если ты лжешь… — начал было убийца простуженным голосом. О, как банально!

— Мои кишки будут на моих же ушах, я понял, — отмахнулся я, больше не глядя на него. Тот, кто поставил условие, на месте меня уже не убьет — а я еще до конца ночи буду так далеко, как он не ходил никогда и вряд ли пойдет.

Он помялся было еще с полминуты, но я перестал обращать на него внимание, всецело упиваясь вкусом и ароматом пьянящей летней ночи, и убийце не оставалось ничего другого, кроме как еще разок сверкнуть на меня глазами для острастки да и растаять в темноте.