Книжные Черви 2

– Прекрати! – крикнул Онегин. – Не думал, что тебе важны вещи, а не люди!

– А мне и важны! – закричал Карамазов, но затем вновь рассмеялся. Он поднял с пола и протянул Онегину некогда висевшую на стене разбитую фоторамку: двое молодых людей на фоне какого-то замка. Один из них точно Иван, только волосы его были коротко острижены. У второго были светлые растрёпанные волосы, бородка и очень добрые глаза.

Иван заметил, как Женя рассматривал фото.

– Выборг. 2010-ый год. Я как раз закончил институт. Приехал, собирался в аспирантуру в Кёльн уезжать.

– А это?.. – начал Онегин.

– Мой брат. Алёша ещё учился тогда в семинарии… – меланхолично сообщил Карамазов и вдруг зашипел от боли: осколок стекла вонзился ему в палец.

Онегин непонимающе смотрел на фото, собирался спросить что-то ещё, но Иван снова закурил сигарету и опередил его:

– Здесь было много его вещей. Вещей моего младшего брата…

Онегину становилось не по себе рядом с Иваном. Тогда он взял одну из бутылок и тоже отпил.

– Ты впервые упомянул его. С ним что-то случилось?

– Надеюсь, что нет, – горько сказал Иван, задумчиво глядя, как по его пальцу стекает кровь от пореза. – Сядь, – приказал он. Затем потеребил кольцо на пальце и продолжил, медленно, словно подбирая каждое слово: – Он пропал без вести пять лет назад. Я ищу его, но с каждым годом надежда угасает.

– Как это случилось? Он отправился воевать? Или что?

– Он отправился испытывать себя. Свою веру, – презрительно хмыкнул Иван. – Замаливать грехи, которых не совершал. Тут было много вещей, связанных с ним…

– Прости меня, – неуместно сказал Онегин.

– Никогда, – прошептал Иван. А потом вновь рассмеялся: – Шучу.

От этого поведения Онегину становилось с каждой минутой всё страшнее. Он хотел бросить всё и сбежать из квартиры, но понимал, что не может оставить Ивана в таком состоянии. Онегин продолжил:

– Значит, твой брат был паломником?

– Пилигримом, – Иван горько улыбнулся, – и есть. Нельзя быть пилигримом в прошедшем времени: один раз отправившись туда, ты навсегда остаёшься там…

– И твой брат ушел?..

– Шесть лет назад. В этот самый день. И не вернулся.

Иван встал и прошёлся по кабинету, разминая руки и шею. Затем подошёл к расколотой раковине гребешка, которая валялась на полу. Он бережно собрал осколки и положил их на стол. Затем начал собирать, как пазл. Вскоре перед ним лежала сломанная белая раковина с ярко-красным крестом в форме меча.

– А я тоже ходил. Но, к сожалению, вернулся, – тихо сказал Карамазов.

А затем Иван начал рассказывать Онегину историю своей жизни, умолчав лишь о том, что он книжный персонаж. Но начиналась она не с раковины.

Интерлюдия Карамазова

У преуспевающего петербуржского издателя Фёдора Владимировича Зенского было трое детей от разных браков. Сам себя Фёдор Владимирович считал вполне благополучным и даже успешным человеком, пока не приключилась с ним трагедия, и дети его не решили при жизни отца начать делить наследство. Алчность их огорчала Фёдора Владимировича, оттого пил он в последние годы всё чаще, а в издательстве своём появлялся всё реже. Встречали его прежние знакомые на улицах в непотребнейшем состоянии, в кабаках дешёвых и ресторанах дорогих, всюду просил он водки да сетовал на жизнь. Деньгами накопленными практически сорил, хотя по виду его и не сказать было, что имелось у него этих денег в избытке.

В одну из зимних ночей вздумалось Фёдору Владимировичу пересечь пешком замёрзшую Неву от того места, где сидят грифоны на Васильевском острове, до Зимнего дворца. Не обращая внимания на предупреждения, укутавшись в пальто и согревая руки дыханием, он отправился вниз по реке.