Книжные Черви

– Напомни мне, чтобы я дал тебе специальный раствор, который делает вещи невидимыми… – только и проговорил в ответ солдат.

– Это ещё зачем? – удивился дворянин.

– Чтобы ты не попал в беду за ношение огнестрельного оружия без разрешения.

Собака впереди оскалилась. После чего скакнула на стену ближайшего дома, оттолкнулась от неё и прыгнула прямиком на Онегина, ударив его грудью в плечо. Сбив Евгения с ног, псина неожиданно схватила зубами вылетевший из его руки револьвер и бросилась прочь.

– Эта тварь схватила мой револьвер, Вася! – изумлённо воскликнул дворянин.

– Ты видел, с какой скоростью она пронеслась? Да нам не догнать её, даже умей мы телепортироваться, – покачал головой Тёркин. Даже суперсолдат был не в силах догнать гончую.

– Нужно разделиться! Вдруг получится обогнать её дворами? – смириться с потерей револьвера Онегин никак не мог. – Это же не Петербург, тут прямых улиц вообще нет.

Мужчины забежали за угол дома.

– Смотри! – вдруг вскрикнул Евгений.

В конце переулка на асфальте лежали двое полицейских. Тёркин подбежал к ним и проверил пульс.

– Живы, – с облегчением выдохнул он. – Видимо, эта дрянь успела высосать из них силы, и они просто спят от усталости.

Онегин же выглянул из-за угла дома и тут увидел пару лошадей. По-видимому, бесчувственные бедняги были из конной полиции.

– У меня есть идея! – воодушевился Евгений.

В следующий момент Онегин уже запрыгнул в седло и подъехал к полицейским.

– Я останусь с ними здесь до приезда скорой, – кивнул Василий. – Мало ли, чем она ещё им навредила, лучше перестраховаться. А ты попробуй догнать эту тварь.

– И что я сделаю, когда догоню? У меня с собой только один револьвер… был.

Тёркин сунул руку за пазуху, извлёк из потайной кобуры пистолет Макарова и передал его Онегину. Тот улыбнулся:

– Ну вот, а ещё мне что-то будет говорить про ношение без лицензии.

– А кто тебе сказал, что у меня нет лицензии?

Онегин крякнул.

– Надеюсь, ты умеешь с ним обращаться, – проговорил Василий, без особой, впрочем, уверенности.

– С конём? – усмехнулся Евгений.

Вася приложил руку к лицу. Онегин перекинул винтовку через плечо и дал лошади шенкель.

…Любой, кто той ночью увидел бы эту картину, подумал бы, что либо спятил, либо здесь снимается кино. По пустынному Гончарному переулку скакал верхом на лошади мужчина, одетый как настоящий ковбой, в шляпу и пончо, с неканонным, правда, пистолетом Макарова в руке. Он преследовал огромную чёрную собаку, будто сотканную из теней и уносящую в зубах револьвер.

Управлять лошадью и одновременно стрелять было не самым лёгким делом, но Евгений не сомневался, что у него всё получится. Он видел подобное в одном из фильмов. Онегин пришпорил лошадь.

Вскинув пистолет, он прицелился. Выстрелил, но промахнулся. Животное вильнуло чёрным хвостом и неожиданно развернулось. Когти на лапах моментально увеличились. Онегин прицелился снова. Ещё один выстрел. В этот раз собака прыгнула на стену одного из домов и полезла на крышу. Евгений спрыгнул с коня и, стоя под стеной, прицелился. Прогремел третий выстрел. Пуля попала животному прямо в живот. Чёрная кровь полилась по стене, зверь разжал когти и с грохотом упал на землю, выронив револьвер. Онегин кинулся к своему оружию.

Но псина не собиралась сдаваться. Из последних сил она попыталась прыгнуть и пронзить Онегина когтистой лапой. Однако прыжок твари, и без того неуклюжий, вдруг прервался, и она рухнула под ноги Евгению. Лапа шлёпнулась отдельно от туловища. Онегин обернулся.

Григорий Печорин взмахнул саблей ещё раз, чтобы чернильная кровь стряхнулась с лезвия.

– А то я без тебя не справился бы! – недовольно воскликнул Стрелок. – У меня всё было под контролем. Я почти её убил.

– Я тоже рад тебя видеть. – Печорин, не обращая внимания на Онегина, шагнул к твари, чтобы её добить. Под собакой растекалась чёрная лужа, похожая на гудрон. Такая же чернильная жижа вытекала из отрубленной лапы, словно какая-то грязь сходила с неё. И вдруг то, что было лапой, перестало таковым являться: на асфальте лежала отрубленная человеческая рука.

– Стой! – закричал Онегин.

Печорин увидел, что произошло с лапой, и его лицо побледнело. Мужчины переглянулись и уставились на псину. Чёрная слизь почти полностью стекла, и из-под неё проявились очертания человека, скорчившегося от боли и держащегося рукой за живот.

– Я убил человека… – в ужасе прошептал Онегин. – Я убил человека…

– Он ещё жив… Но он… он был этой тварью! Как?! Как такое возможно?! – вскричал Печорин. Потом обернулся к Евгению: – Спрячь свои пушки и жди меня здесь. Ничего не трогай.

Полминуты спустя в переулок въехал мерседес Печорина. Григорий кинул всё оружие в багажник и перевязал культю пострадавшего шарфом, чтобы тот не истёк кровью прежде, чем они доберутся до больницы. Затем мужчины положили окровавленного юношу на заднее сидение. Паренёк лет двадцати, всем своим видом напоминавший типичного ботаника-заучку, был уже в отключке.

Онегин пребывал в шоке. Широко распахнутые глаза его смотрели в пустоту, губы беззвучно шевелились. Печорин вдавил педаль газа, а другой рукой приложил к уху телефон.