Книжные магазины

Придя к власти, Сталин создал разветвленную систему контроля над текстами, отчасти опираясь на этот личный опыт, позволивший ему убедиться в том, что у всякой цензуры есть свои слабые места. Книги всегда были важнейшим элементом контроля в руках власти, и правительства создавали механизмы книжной цензуры так же, как строили замки, крепости и бункеры, которые рано или поздно попадали в руки врагов или разрушались, – не обращая внимания на то, о чем писал еще Тацит: «Напротив, обаяние подвергшихся гонениям дарований лишь возрастает, и чужеземные цари или наши властители, применявшие столь же свирепые меры, не добились, идя этим путем, ничего иного, как бесчестия для себя и славы для них»[40]. Бесспорно, появление книгопечатания серьезно осложнило государствам задачу по ограничению торговли запрещенными книгами. А современные диктатуры стали извлекать максимальную политическую выгоду от публичного сожжения книг, одновременно выделяя огромные средства из национального бюджета на органы чтения.

Испания в первые века Нового времени стала первопроходцем как в разработке массовых систем слежки и подавления читателей (в чем же, как не в этом, была роль Святой инквизиции?), так и в прокладывании маршрутов для импорта рабов и в создании концентрационных лагерей, планов перевоспитания и стратегий истребления. Неудивительно, что для Франко образцом государства была Испания времен Империи, национал-католическое наследие завоевания Америки. Франсиско Пуче, книготорговец из Малаги, так говорил о символах, которые противостояли франкистам:

На всех нас – книготорговцев, пострадавших от франкистской цензуры, от преследований со стороны полиции и от покушений, которые фашисты устраивали после смерти Франко, – остался отпечаток этой эпохи, и мы всегда считали книжный магазин чем-то бо́льшим, чем просто бизнесом. Мы поднимали факел последнего человека, казненного Инквизицией, – книготорговца из Кордовы, осужденного в XIX веке за ввоз запрещенных Церковью книг. И эта эпоха снова ясно дала понять, что присущий диктатурам рефлекс сжигания книг представляет собой не случайное явление, а вытекает из несовместимости двух реальностей, как мы отмечали в начале по поводу сопротивления. Она также ясно показала значение независимых книжных как инструментов демократии.