Книжные магазины

Так завершилась одна из цензурных эпопей, каковых в истории культуры было множество, хотя уже в 1763 году появилось знаменитое «Письмо о книжной торговле» Дидро, где автор скрупулезно исследует издательскую систему, от авторских прав до отношений писателя с типографом, издателем и книготорговцем. С некоторыми поправками его исследование применимо к немалому числу составляющих, на которые с юридической и концептуальной точки зрения по-прежнему делится торговля книгами. Тому же Дидро, продавшему свою библиотеку, чтобы дать приданое дочери, автору «Энциклопедии» и многих известных писем (например, «Письма о глухонемых» или писем к Софи Волан), Дидро, бывшему, возможно, любовником русской царицы и издавшему после ее смерти один из первых великих романов современности под названием «Жак-фаталист», принадлежат такие строки об обращении запрещенных книг:

Прошу, назовите мне хотя бы одну опасную и запрещенную книгу, незаконно напечатанную за границей или у нас в королевстве, которая за каких-нибудь четыре месяца не стала бы столь же ходовой, как и издание, выпущенное по привилегии. Найдется ли книга, более противная благонравию, религии, общепринятым философским и государственным воззрениям, короче – более противная всем распространенным предрассудкам, а значит и более опасная, чем «Персидские письма»? Можно ли сочинить что-нибудь ужаснее? Тем не менее существует сотня изданий «Персидских писем», и любой ученик Коллежа четырех наций способен за двенадцать су раздобыть экземпляр этой книги на набережной. У кого нынче нет переводов Ювенала или Петрония? А уж переизданий «Декамерона» Боккаччо, «Басней» Лафонтена или романов Кребийона и подавно не счесть. <…> Разве наши, французские наборщики не могут проставить в нижней части титульного листа: «Издательство Меркюс, Амстердам» точно так же, как это делает работник Меркюса? <…> «Общественный договор» многократно перепечатывался и продавался всего за один экю у самых ворот королевского дворца. Что же это означает? А то, что подобных книг у нас не стало ни больше, ни меньше, но за их изготовление мы заплатили иностранным мастерам, хотя терпимое отношение магистрата и более разумные меры могли бы уберечь нас от этих трат. Теперь же приходится иметь дело с разносчиками, которые наживаются на запрете, удвоившем или даже утроившем любопытство читателей, и запрашивают слишком высокую цену в возмещение той действительной или мнимой опасности, коей они подвергаются, пытаясь это любопытство удовлетворить.