Книжный Дозор

Словесник еще раз оценил обстановку. Людей вокруг существенно убавилось, хотя многие все же сопротивлялись довольно мягкому воздействию. Светлая давно скрылась – пошла обрабатывать продуктовый гипермаркет на первом этаже.

Через несколько минут в атриуме показалась Анна с малышом. Девушка несла какой-то фирменный пакет, а на Маугли красовалась новая курточка.

Дреер выдохнул и кивнул Александру.

Наполнение внутреннего «резервуара» Силы от артефактов-накопителей – процесс не слишком быстрый. Александр занял место продавца за прилавком и начал по-хозяйски вынимать и рассматривать то одно украшение, то другое. Никакого магического смысла в этих движениях не было – он мог бы с таким же успехом сесть на пол в позу лотоса, замереть с отрешенным видом или уткнуться в соцсети. Видимо, Инквизитору просто нужно было занять руки, чтобы лучше сосредоточиться.

Дмитрий встал поближе к двери, чтобы отвадить случайных покупателей. Всплыло воспоминание из ранней, до-Иной молодости, проведенной в наружной рекламе. Тогда он узнал, что зевак, которые приходят просто поглазеть на витрины, продавцы между собой называли «оленями». Дмитрий подумал, что в большом торговом центре в роли «оленя» так или иначе окажешься поневоле: пришел-то ты за чем-нибудь одним, а вокруг столько всего…

Интересно, здесь есть книжный? Наверняка должен быть.

Дмитрий опять глянул на Александра. Было видно, как тот напряжен. Инициировали его как Светлого, а запасенная в украшениях энергия была Темной. Александр сейчас, наверное, едва ли не давился. Но слабенькие артефакты с лотка Светлых он уже в себя разрядил.

Анна с Маугли вошли в прозрачную кабину лифта на краю атриума и поднялись на второй этаж. Скоро они оказались рядом. Малыш опять был занят – на этот раз какой-то новой машинкой.

Девушка протянула Дмитрию карточку:

– Вот, возьмите.

– Оставь пока у себя. Мало ли чего.

Анна обернулась и посмотрела, как за стеклянной перегородкой мучается Александр. Спросила:

– Это долго?

– Не столько долго, сколько тяжело. Хуже горькой редьки.

– Бедный…

– Уже не бедный. Обогащенный. Как уран.

Девушка отвернулась. Маугли возил машинкой по перилам туда-сюда.

– А кто были все-таки те… из интерната? Рыцарь, эта женщина и мальчик?

– Не знаю, если честно, – ответил Дреер. – Это не люди и не Иные. И у тех, и у других бывает аура.

– Женщина… она была какая-то спокойная и радостная. Вы не заметили, наверное, вы же эмоции по ауре считываете.

– А ведь ты права… – сказал Дреер.

– Рыцарь, наоборот, все время печальный. Как будто он даже не хотел делать то, что делал.

– Как ты все замечаешь!

– Я тоже… женщина. – Анна смутилась.

У Дмитрия вдруг забрезжила догадка. Ощущение было такое, что вот он ловил-ловил – и поймал что-то важное, но только лишь за самый краешек.

– А пацан? Клетчатый? Он какой?

– Кажется, ему все было интересно. Он нисколько не боялся. Как будто в компьютерную игрушку играл. А почему вы спрашиваете?

Дмитрий посмотрел вниз. Люди, спеша, проходили атриум и старались не задерживаться. К стойке кофейни подошел респектабельный седовласый джентльмен – не поворачивался язык назвать его просто стариком – и что-то заказал. Скучающие официанты и бариста вяло стали исполнять заказ. Они все еще были под действием заклинания. Джентльмен огляделся в явной озабоченности – чары действовали и на него, – однако все же скрылся за живой изгородью, где располагались столики.

– Я был не прав, – сказал Дреер. – В смысле, когда думал, что кто-то из ушедших охотится за Маугли, чтобы воплотиться. Но Александр хорошо сказал – они и так прекрасно здесь разгуливают.

– Тогда кто это?

– Сумрак, ты должна помнить, впитывает человеческие эмоции. Где-то я читал, что изначальных, аутентичных эмоций на самом деле мало. Все сложные, вроде вины или стыда, называются рэкетными. Аутентичных всего четыре. Может, конечно, и больше, но в той книге было написано именно так. Это страх, радость, горе и гнев. Они присущи и животным. Самый базовый, биологический эмоциональный фон, который у нас есть. Сумрак же не только забирает эмоции, он все время с ними что-то делает. В нем всегда что-то трансформируется, идеальное переходит в материальное – вспомни наших оборотней из интерната, какие они здоровенные, когда перекинутся.

– Да уж!.. – Анна увела глаза в сторону, и Дмитрий был готов поспорить, что сейчас она вспоминала Гошу Буреева и других своих школьных друзей.

Но словесник не позволил ей долго предаваться ностальгии.

– А что, если Сумрак сотворил живое воплощение каждой такой изначальной эмоции? Креатуры. Он мог придать каждой облик ушедшего Иного, самого подходящего по душевному складу. Жил-был, к примеру, Темный в Средние века, заядлый мизантроп – у них такие через одного попадаются. В Сумрак первый раз вошел в приступе меланхолии – вот тебе и образ.

– Я, кажется, поняла, – сказала Анна. – Печальный рыцарь – это Горе…

– Угу. Горе-Злосчастие. Недаром про него еще в старину писали. Может, уже тогда он и приходил.

– Женщина, получается, – Радость.

– Похоже. Не иначе, ведьмой была. Недаром растениями управляет. Близость к природе никуда не денешь.