Книжный Дозор

– Все-таки не сходится… Мальчик тогда должен был быть Гневом или Страхом. А он же другой.

– Не скажи, как раз может сойтись. Даже самое что ни на есть аутентичное чувство имеет оттенки. Бывает острое горе – хм, острое, как заточенные листья, – а бывает и светлая, вдохновенная грусть. «Люблю я пышное природы увяданье…» То же самое с гневом. Убийственная ярость – лишь один полюс. А на другом полюсе, к примеру, любопытство. Вспомни, как ты злилась в школе, когда у тебя что-то не получалось. Я однажды раскритиковал твое стихотворение, а ты только брови свела и губу прикусила. Там ведь не горе было, отнюдь! Наверняка прикидывала, как придешь к себе в комнату, возьмешь краски и нарисуешь меня в виде жабы. Загадаешь желание, как джинн, а я припрыгаю выквакивать прощение.

– Не в жабу, – возразила Анна. – В мышь хотела. В серую.

– А началось вовсе не со злости, а с интереса к стихам. Хорошо все-таки, что ты отходчивая.

– Не отходчивая, – улыбнулась Анна. – Просто побоялась, что краски отберут и бумагу. Я тогда уже мечтала свою Тень отдельную нарисовать…

Дреер вдруг заметил, что рука Анны на перилах приблизилась к его протезу.

– Ч-черт… – прошипел Дмитрий.

Девушка посмотрела на него удивленно.

– Они где-то близко, – словесник понизил голос, будто в наполненном вялым гомоном огромном помещении кто-то мог его расслышать. – Они все время нас вели, только почему-то не напали.

Дреер не входил в Сумрак и даже не смотрел через него. Зато всегда носил с собой вот эту магомеханическую руку, которая подзаряжалась Силой автономно.

Анна привлекла к себе Маугли, а сама пододвинулась к Дмитрию, прижалась к плечу. Протез тот убрал подальше от девушки, а сейчас, почувствовав ее прикосновение, испытал вдруг что-то непонятное.

«Сердце екнуло», – подсказал внутренний словесник.

«Какие это эмоции – аутентичные или рэкетные?» – поинтересовался внутренний психолог-любитель.

«Двадцать четыре года – это не четырнадцать», – констатировал внутренний математик.

Дмитрий мысленно заткнул всех троих и заставил себя произнести:

– Сначала всегда появлялся тот из них, кого мы не знаем в лицо. Рыцарь Печального Образа, потом мальчик, затем женщина. Следующим должен быть четвертый. Последняя креатура.

– Страх, – выдохнула Анна.

– Печаль – это Осень. Вот почему их все же четверо. На каждое время года. Мальчик – самый юный. Скорее всего Весна. Буйные порывы, солнце, файерболы… Дама, приятная во всех отношениях, – Лето. Вокруг нее все растет. Она еще молода, почти как ты.

– Нет, скорее всего Весна – это она. А мальчик – Лето.

– Пусть будет по-твоему. Выходит, Зима – это старость. Т-тысяча чертей! Он уже здесь…

Дмитрий отчетливо представил себе пожилого джентльмена, который зашел в кофейню на первом этаже, невзирая ни на какие чары. Он все еще сидел там и не показывался наружу.

«Хьюстон, у нас проблемы», – передал Дреер через Сумрак Александру. Можно было уже не стесняться.

«Я скоро», – пришел ответ.

В этот момент заиграла музыка. Заунывная, похожая на отдаленные стенания волынки.

Седовласый джентльмен вышел из кофейни и открыто, прямо посмотрел снизу вверх на Дреера. Внезапно он переменился – глаз не уловил метаморфозы. Но старик уже стоял не в элегантном костюме и модной куртке, его наряд был древним, как…

Как вечная мерзлота, подумал Дмитрий.

Из-под белого плаща засеребрились доспехи. Волосы удлинились, опали на плечи. Пристально глядя на Дреера, старик поднял ладони.

Резко похолодало. Дмитрий почувствовал плечом, как Анна поежилась.

«Еще ребенка простудит, гад», – подумал словесник о Маугли. Он сотворил простейшее заклинание терморегуляции – его знала даже Голубева, только сейчас не могла применить.

А в атриуме пошел снег. Дмитрий невольно посмотрел вверх. Под самой стеклянной крышей висел шар, обклеенный бутафорскими цветами, – эту композицию явно не успели сменить по окончании лета. Может, ждали Хэллоуин, чтобы вместо нее повесить матерчатую тыкву с прорезями глаз и зубастым ртом. Сейчас на композиции почти мгновенно образовалась белая шапка.

Снежинки летели крупные, похожие на бабочек.

– Здравствуй, Дедушка Мороз, – пробормотал Дреер. Вспомнил того слабоумного Иного, из-за которого разгорелся весь сыр-бор с печатями.

Немногие люди, еще проходившие через атриум, замерли в восхищении. Наверное, они приняли действо за какую-то рекламную акцию. Продавцы вылезли из магазинчиков и тоже смотрели на чудо, подставляли руки. А кто-то перегибался через балконные перила на третьем и четвертом уровне, чтобы поглазеть вниз.

Однако снег так же внезапно закончился, как и начался. А затем стало еще холоднее. Люди обхватили себя за плечи. Изо ртов пошел пар. Но никто не покинул зал, не побежал. А на стеклянных витринах расцвели ледяные узоры, захватывая все больше и больше места.

Дмитрий почувствовал, что его заклинание уже не действует. Анна, дрожа, прижимала к себе Маугли.

Так же неожиданно, как холодом, их вдруг обдало теплой волной. Слева от Дреера встал Александр.

– Явились, – недовольно сказал он.