Книжный Дозор

Старый оборотень перекидывался изящно. Обычно ничего привлекательного в трансформации не бывает. Даже если показать реальный процесс какому-нибудь кинорежиссеру, тот не станет никогда воспроизводить его в точности на экране. Но от Хены было не оторвать взгляд. Тысячелетия наделили экономной грацией каждое его движение – на земле, в Сумраке и между ними.

В тесной камере остро пахнуло зверем. Но и запах был непривычный, с примесью древности. Хотя Дреер плохо себе представлял, как должны пахнуть большие доисторические кошки. В интернате он нанюхался запахов шерсти и разных желез внутренней секреции от недорослей-волкулаков. Но там не учились ни тигры, ни леопарды, ни тем более смилодоны. Хена, похоже, единственный подобный реликт на планете, хотя еще стоило бы поискать где-нибудь в Центральной Африке или Монголии. Тамошние шаманы знают много любопытного.

Еще один стул полетел в угол, задев столик с ненужными для ментального вскрытия инструментами. Появление в камере смилодона заставило всех потесниться. На своих местах остались только Дункель, Морис и Дреер – но тот физически не мог отодвинуться.

Честно говоря, Дмитрий считал, что саблезубые тигры не такие крупные. Тем более и сам Хена в человеческом облике габаритами не отличался. Огромный пятнистый рыжий кот оказался, может, и не выше тигра в холке, но выглядел намного мощнее. Настолько же, насколько осанистый «сибиряк» выглядит представительнее короткошерстного дворового Васьки. Это подчеркивали объемная грудная клетка, задние лапы, которые были короче толстых передних, и маленький хвост, почти как у рыси.

Но в каждом взмахе этого хвоста чувствовалась все та же экономная сила. Все лишнее убрали эволюция, опыт и Сумрак.

Морис сложил пальцы на обеих руках в какую-то неизвестную Дмитрию комбинацию. Кармадон – только на левой. Правую Дункель спрятал в складках балахона, но полез туда явно не за мобильным, готовил сюрприз для пришельцев.

Майлгун протиснулся за спинами Великих и оказался рядом с Дмитрием. Тот почувствовал неожиданную теплоту в спине. А потом вдруг пропало ощущение когтей на шее. Рыжий валлиец перетянул «кота Шрёдингера» к себе на руку. Словесник проследил глазами, как серая пушистая лента, похожая на меховой воротник, обвивается вокруг рукава заплечных дел целителя. Неожиданно для себя он понял, что может поворачивать голову, – и скривился, когда стрельнуло в затылке.

Валлиец без приказа освободил подследственного.

Дмитрий попробовал шевельнуть конечностями. От долгого сидения все затекло, и лучше всего получилось двинуть механической рукой. Все, что на нем было волшебного, с Дреера сняли, кроме охранных печатей, а книжным заклинаниям он толком не научился – лишь имел о них представление. Впрочем, не с его уровнем было тягаться с теми, кто шел вниз напролом, разнося Бюро.

– Почему сигнализация не реагирует? – произнес Морис.

– Сигнализация там же, где порталы, – ответил Дреер и с хрустом размял шею.

Бывший Великий Инквизитор Франции взглянул на него, на Майлгуна, на «кота Шрёдингера» и ничего не сказал.

Стена слева исчезла. Не развалилась с грохотом, сминая мебель двухсотлетними булыжниками и заставляя кашлять от пыли. Пропала, как иллюзия. За ней открылась соседняя камера. Дмитрий даже краем глаза углядел такую же конторку с книгой и висевшим над ней пером. Но сфокусировался взгляд на группе, стоявшей по центру.

Рыцарь-Осень в парадном плаще и ржавых доспехах держал Александра. Держал одной рукой за длинные волосы, собранные в хвост, так что Инквизитор запрокинул голову. Вид у земного воплощения Печали был, как всегда, грустный и недовольный. Рядом с ним стоял седовласый господин в белом – не хватало разве что посоха. Что-то еще было не так в его облике, и Дреер понял не сразу – руки Рыцаря Страха мелко тряслись.

В Инквизицию пришел Санктус Терроре. Священный Ужас собственной персоной.

К звериному запаху добавился еще один – человеческой мочи. У противоположной стены камеры, за креслом, где еще недавно допрашивали Александра, сидели, прижавшись друг к другу с перекошенными лицами, двое здоровенных детин в балахонах из личной гвардии Дункеля. Блеск седины обоих не уступал волосам носителя Страха.

Рыцарь-Зима явно предпочитал действовать не в лоб, как его соратник, разбрасывавший листья-лезвия и насылавший ветра. Он работал тоньше. Он был старше.

Грохот сзади с лихвой восполнил недостаток шума при исчезновении стены. На этот раз спину обдало жаром. Дмитрий не смог развернуться быстро, поэтому увидел зрелище последним – массивная дверь, обитая железными пластинами, распахнута и висит на одной петле, на месте замка – обугленная, идеально круглая дыра.

А в проеме стоит невысокий щуплый паренек в темном камзоле. На этот раз он, видимо, оделся по той моде, которая царила, когда его прототип навсегда ушел в Сумрак. Удивительно, но прототип Рыцаря Гнева, похоже, и на самом деле был моложе других креатур.