Книжный магазин «Альтист»

— Так при всех хуже. При Путине — хуже, чем при Ельцине, тот же бардак, да еще и свободы меньше. При Ельцине — хуже, чем при Горбачеве, бандиты и воры окончательно распоясались. При Горбачеве — хуже, чем при Брежневе, цены растут, в магазинах ничего нет. При Брежневе — хуже, чем при Хрущеве, опять гайки закручивать стали, в психушки совать…

— Кстати, о Хрущеве, — оживился продавец и вытащил из развала книжку, — Не хотите взглянуть? Об одном человеке со схожими идеями…

На обложке Хрущев в камуфляже грозил кому-то кулаком на фоне ядерного взрыва.

— Пустозвон, — отмахнулся Сергей, увлекшийся определением виновного, — При нем — хуже чем при Сталине, хлеб начали за границей покупать, уважать страну перестали…

— Сергей Алексеевич… — покачал головой старик, — так у вас получается, что мы сейчас живем хуже, чем при Сталине.

— Может, и хуже… — Сергею было не до того, он продолжал сравнивать, — Сталин — хуже Ленина, война при нем, коллективизация, репрессии. Ленин — хуже Николая, страну развалил, гражданская, расстрелы. Николай — хуже Александра Третьего, ослабил страну, в войну ввязался, немку свою слушался, страна в долги влезла, большевиков упустил…

Старик хлопнул ладонью о стол:

— В общем, — твердо сказал он, — все мне с вами ясно. У вас виноватые уже в девятнадцатый век ушли, этак мы скоро до Ивана Грозного и Владимира Мономаха доберемся. Отправлю я вас в прошлое по своему выбору. Туда, где вы на самом деле сможете сделать так, чтобы ваша жизнь оказалась лучше, чем сейчас…

— Эй-эй, что значит «отправлю»? Ты что, волшебник…?

Сергей думал, что пошутил.

— Волшебник, волшебник…

Свитер старика неожиданно превратился в цветной восточный халат, потом в сюртук пыльного цвета и вернулся обратно к собственному облику. Продавец поднял руку…

— Эй, я не хочу!

— Ох уж эти люди… Все вдаль смотрят, а то, что под ногами — не замечают. Судьбой мира хотят ворочать, а для близких — и пальцем не шевельнут. Всего-то и нужно…

Сергей вскочил.

Старик щелкнул пальцами.

* * *

Ба-бах! Власов ударился грудью обо что-то твердое, неожиданно возникшее между ним и продавцом, и отлетел в сторону.

Забор. Высокий дощатый забор, крашеный облупившейся зеленой краской.

Он — на улице. Не в магазине.

Сергей огляделся.

Он стоял на тропинке на краю парка, у забора. Раскисшая земля, голые деревья… Что-то это совсем не похоже на лето…

Неужели?

Проклятый старик и вправду оказался волшебником! Он отправил его… куда-то.

Сергей затравленно огляделся. Забор… деревья… серое небо… мусорная урна, из которой торчит пластиковая бутылка с этикеткой «Херши-колы» с черным пластиковым донцем. Рядом — распотрошенный пакетик вишневого «Инвайта», серая прошлогодняя трава окрасилась красным…

Человек!

Метрах в двадцати низенький паренек приклеивает на стенд какую-то газету… Газета!

Сергей бросился туда.

— Газета свежая? — спросил он, тяжело дыша.

— Сегодняшняя… — паренек недоуменно посмотрел на незнакомца, оглядел с ног до головы, поправил очки, подхватил пачку газет и двинулся дальше.

«Сегодняшняя… Дата! Дата!»

Газета вышла 23 апреля 1995 года.

Власов уперся руками в стенд и зарычал.

Девяносто пятый год!

ЧТО? ЧТО здесь можно изменить?! ЧТО?! Все плохое, что могло произойти со страной — уже произошло!

Сергей поднял взгляд. Поперек газеты, как будто в издевку, протянулась короткая надпись, сделанная мелким разборчивым почерком.

«Ну вот ты и в прошлом. Думай. Действуй. Поторопись».

«Что действуй? Куда торопись?»

Паренек-газетчик оглянулся. Странный тип в дорогой одежде сорвал его газету и с рычанием топтал ее ногами.

Это были семидесятые

Магазин стоял на месте, где всегда находился лишь пустой, огороженной низкой железной оградой, газон. Иногда здесь появлялись люди с линейками и теодолитами, говорившие, что собираются построить здесь часовню, памятник или торговый центр, но люди эти, замерив все и вся, неизменно пропадали, а газон оставался на своем прежнем месте, зажатый между двумя пешеходными дорожками, с четырьмя старыми липами по углам.

И вот сегодня ограда исчезла, а в центре бывшего газона находилось круглое кирпичное здание, со стеклянными витринами и высоким крыльцом, полукругом охватывавшим магазин.

Да, магазин. Над двустворчатыми дверями красовалась вывеска «Книжный магазин „Альтист“». Чтобы неграмотные люди не ошиблись и не посчитали строение храмом неизвестному богу, слева от название было стилизованное изображение раскрытой книги. А справа — рисунок скрипки. Видимо, автор вывески целью помочь неграмотным особо не задавался.

Дмитрий Павлов, остановившийся у нижней ступени крыльца и потиравший в недоумении подбородок, задумчиво оглянулся. Он мог бы поклясться, что еще вчера на этом месте был все тот же газон, с пустой пивной бутылкой почти точно в центре. Нет, он человек, конечно, не особо наблюдательный, да и последние дни был занят по службе, но все ж таки должен был заметить хотя бы следы стройки. Или нет?