Книжный магазинчик прошлого

Ее сердце забилось быстрее. На глазах проступили слезы. Она смахнула первую слезинку, покатившуюся по щеке.

«Но это серьги Эвелин».

«Я знаю, чьи они».

Мама гуляла с Эвелин, когда они нашли эти сережки в антикварной лавке в Беверли-Хиллз. Они бродили по бульвару Робертсон, и внезапно Эвелин остановилась, увидев их на витрине. Она побледнела, рассматривая украшение сквозь стекло, и сказала, что это серьги ее матери.

«Заходи, Билли. – Мама жестом пригласила его в дом. – Обсудим это утром».

«Не поступай так. Ты вечно так делаешь».

«Как делаю?»

«Относишься ко мне как к ребенку».

«Я не отношусь к тебе как ребенку. Я отношусь к тебе как к пьяному мужчине средних лет, который ждет, что его пожалеют, потому что он забыл о дне рождении своей племянницы».

Они замолчали. Билли стеклянными глазами уставился куда-то за мамину спину. Мама обернулась и увидела меня наверху лестницы.

«Миранда, иди спать».

Я застыла на месте, и она добавила:

«Сейчас же».

Я пулей ринулась в комнату.

«Очень мило», – проворчал Билли.

«Что, прости?»

«Не надо на нее кричать».

Он все так же держал в руке серьги. Они были темно-зеленого цвета. Эвелин носила эти сережки почти каждый день. Мама думала, что ее похоронили с ними.

«Пожалуйста, не надо учить меня, как мне воспитывать свою дочь».

«Мою дочь», – возмущенно парировал он.

– Мне стоило уйти спать, но этот конфликт напрашивался уже давно. Мы слишком долго избегали откровенного разговора. Я ждала этой ссоры ничуть не меньше, чем он.

Билли начал кричать и ругаться. Он без остановки и беспорядочно выкрикивал обвинения. Лгунья. Эвелин. Миранда. Секреты. Ты этого хотела. Ты ее украла.

«Мало того, что ты заявляешься сюда посреди ночи, так еще и сваливаешь на меня всю вину! – воскликнула мама, перебив его. – Твою мать, и как тебе наглости хватает?»

Он ткнул в нее пальцем.

«Ты воспользовалась моей слабостью, чтобы обокрасть меня».

«То есть ты так это запомнил? – Мама старалась не повышать голос. Она чувствовала, как ярость прожигает горло, поэтому вышла на крыльцо, закрыв дверь. – Потому что на самом деле ты сам оставил ее. Мы всеми силами пытались помочь тебе!»

«Ты знала, что я был убит горем, и воспользовалась этим».

«Мне тоже было больно! – закричала она. Гнев охватил ее душу. Она вдруг почувствовала себя живой. Сильной. – Но я держала себя в руках, Билли. Я потеряла лучшую подругу, и все же меняла подгузники ее дочери. Я просыпалась посреди ночи, чтобы покормить Миранду. Она не твоя дочь. Она никогда не была твоей дочерью!»

«Она всегда будет моей дочерью. – Билли хмуро смотрел на маму. Хотя из-за водки его взгляд казался стеклянным, он прожигал маму насквозь. Билли с возмущением фыркнул. От злости он так сильно сжал зубы, что челюсть выступила вперед. Выглядел он безумно. – Ты отобрала ее у меня».

«Ты сам так решил. – Мама вновь понизила голос, надеясь, что я не спущусь, не открою дверь и не спрошу, почему они стояли на крыльце. – Слышишь? Это был твой выбор. И не надо обвинять меня».

У нее подкосились ноги. И она это не придумала. Они на самом деле дрожали.

Билли сжал в руке серьги и положил их в карман.

«Тебе должно быть стыдно. Ты всегда ей завидовала. Ты никогда по-настоящему не радовалась за нас».

Билли бросился к машине. Мама понимала, что нужно было остановить его, пока он не покалечит кого-нибудь на дороге. Но она пребывала в таком шоке, что не нашла в себе сил ни подойти к нему, ни вернуться домой. Она молча смотрела на подъездную площадку уже после того, как Билли уехал, понимая, что он сказал правду: она действительно за них не радовалась. Ее брат всегда это знал. Эвелин, возможно, тоже.

– Все следующее утро я просидела у телефона в ожидании звонка от Билли. Мне стоило догадаться, что рано или поздно наши поступки приведут нас к этому моменту. Я знала, что ему больно смотреть на тебя вместе с нами, но предпочитала не обращать на это внимания. Сначала я думала, что наши отношения улучшатся, ведь нам обоим хотелось высказаться. Я, правда, надеялась, что Билли позвонит и мы основательно все обсудим. Конечно, он мог притвориться, будто ничего не случилось, или сказать, что выпил слишком много. Но он так и не перезвонил.

Тогда мама сама поехала к нему. Его «БМВ» стоял у дома, такой же поржавевший и поцарапанный, как прежде. Новых повреждений на нем не нашлось. Сидя в машине, она вглядывалась сквозь окна в темноту гостиной. У роз, растущих под ними, срезали отцветшие бутоны. Она задумалась: замечал ли Билли, что розы периодически обрезали, что газон перед домом недавно постригли, потому что мама наняла садовника, который регулярно ухаживал за лужайкой. Замечал ли он, что полы в доме всегда вымыты, а посуда разложена по местам, потому что вдобавок к садовнику мама также наняла домработницу. Она столько сделала, чтобы облегчить ему жизнь, столько всего, чего Билли не замечал, не говоря уже о благодарности. Его силуэт зашел в гостиную и включил свет.

Мама вышла из машины.

Она напомнила себе, что нужно сохранять спокойствие.