Книжный мотылек. Гордость (СИ)

— Нет, с остальными цветами, — Честити отступила на шаг, открывая мне столик, на котором обычно стоял поднос для визитных карточек. Сейчас подноса не было, а вместо него лежала длинная коробка из плотного картона, перевязанная крест-накрест белой лентой, и корзина синих фиалок. Карточка к корзине была подписана просто: «П. Пестель» — и больше ничего. Ни красивых слов, ни уверений в своем почтении — просто уверенная, немного угловатая подпись. Я погладила ручку корзины, и принялась развязывать ленту на коробке. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, лежали розы. Две дюжины свежих, умопомрачительно пахнущих нежных роз с крупными бутонами, на длинных, крепких стеблях.

Две дюжины восхитительных роз ЯРКО-РОЗОВОГО цвета. Я прикусила губу, давя в себе истерический смешок — приложенная карточка, как я и думала, была подписана «Р.Ф.» и содержала всего два слова: «Непредсказуемой и неповторимой». О, какие чувства бушевали у меня в груди в этот момент! Из всего богатства оттенков, из всего многообразия цветов этот невозможный Рауль выбрал именно ярко-розовые розы!

— Мисс Мила, красота-то какая! — Восхищенно выдохнула Прю, у которой под мышкой была зажата та самая упитанная «птица мира».

Я беспомощно прижимала к себе розы, не в силах решить, что же с ними делать. С одной стороны — не будь они того самого отвратительного розового цвета, который напоминал мне о событиях семилетней давности — я бы распорядилась отнести их в спальню. С другой — цветы совершенно точно не были виноваты в странных причудах как дарителя, так и получательницы, поэтому выместить на них гнев у меня бы не поднялась рука. С третьей… А с третьей стороны — это было приятно. Если перестать прятаться и честно признаться самой себе — это было безумно приятно, и мне не хотелось не только отдавать эти цветы кому-либо, но и оставлять в холле. Чтобы оттянуть время, когда решение все-таки придется принять, я оглянулась на Честити, которая задумчиво разглядывала не то фазана, не то просто курицу с длинным хвостом, составленную из белоснежных хризантем.

— Честити, не могли бы вы отнести корзину с фиалками в комнату тетушки, после того, как выберете букет для своей комнаты?

— Конечно, мисс Амели, — тут же отозвалась она. — Себе, пожалуй, я возьму вот этот — всю жизнь мечтала о собственном домике на природе, и о том, как заведу себе курочек.

Я вздохнула, и перевела взгляд на розы, которые все также прижимала к себе.

— Прю, у нас найдется большая ваза? — Решилась я. В конце концов, Ксав был прав: привыкла же я к своему бальному платью.

— Да, мисс Мила, конечно, мисс Мила! — Затараторила Прю. Аккурат в Вашу туалетную замечательно впишется! Я принесу, я мигом!

И я пошла наверх, в свою комнату, так и прижимая к себе розы.

Прю с вазой пришла практически сразу после меня, и пока я рассеяно покачивая на ноге домашней туфелькой слушала новости из жизни соседской молодежи, подрезала стебли и расставляла розы.

— Мисс Мила, что же Вы ни свет ни заря вскинулись? — Мысли Прю, как обычно, меняли свое направление весьма резко и причудливо. — Виконтесса после балов завсегда до полудня спит, устает сильно. Мы и Вас так раненько не ждали. Неужто разбудили?

— Да нет, — пожала я плечами. — Просто выспалась. А что, тетушка еще не проснулась?

— Честити как раз будить пошла, — доложила Прю. — Скоро к завтраку спустятся. Давайте мы с вами пока переоденемся?!

За завтраком тетушка долго пытливо вглядывалась в меня, прежде чем решиться спросить:

— Милочка, прости своей старой тетушке её неподобающее любопытство. Как ты находишь полковника?

— Пестеля? — Удивилась я. — Ему идет форма, он интересный собеседник и, думаю, нравится женщинам.

— Хм, — тетушка старательно намазывала тост маслом, размышляя. — То есть, как поклонника ты его не рассматриваешь?

— Как поклонника? — Я удивилась еще сильней. — Нет, это мне не приходило в голову. А должно было прийти?

— Он проявил к тебе определенный интерес, — вздохнула тетушка. — Однако, поощрять его интерес или нет — ты вольна выбирать сама. Я лишь прошу тебя об одном: полковник весьма уважаемый человек, и если ты не чувствуешь к нему ничего, кроме симпатии — будь осторожна с его чувствами. Он не заслуживает того, чтобы с ним играли.

Я задумчиво глотнула шоколада, не почувствовав вкуса и отставила чашку в сторону. Вот и еще одна забота на мою бедную головушку, и так пухнущую от милых особенностей Мейферского быта. Кстати, о быте…

— Итак?! — Я взглянула на тетушку так строго, как только могла.

— Итак?! — Тетя Гасси отложила приборы и приготовилась внимательно слушать.

— Каковы наши планы? Насколько я понимаю, на балу у графини Пентеркост меня вполне благополучно «вывели в свет», и теперь мы, наконец, сможем уехать в имение, заниматься библиотекой?

— Не совсем так, Милочка, — вид у тетушки сделался виноватым. — Теперь нам надо представить тебя ко двору.

— Это обязательно? — Я задавала этот вопрос уже понимая, что эту битву мне не выиграть.